– Скорей, скорей! Иван, скорей!..
– Не торопись, Марья, – медленно прогудел старик.
Прощаясь с Катей и Дашей, старуха расцеловала их и сказала:
– До свидания, деточки.
Оказывается, пока Тогойкин видел сны, девушки уже успели подружиться со старухой.
Коловоротов все еще спал, вытянув ноги в оленьих унтах.
По радио энергичный женский голос сообщал:
– …Якутск – Олекминск – Киренск – Красноярск – Новосибирск.
Народ еще более оживился, за окнами гудели моторы так, что в здании дребезжали стекла.
Прилетел самолет с побережья Ледовитого океана. Помещение заполнили люди, казавшиеся на редкость неуклюжими в своих оленьих и собачьих дохах, в беличьих и пыжиковых шапках. Они бесшумно ступали, обутые в длинные унты из оленьих лап. Слишком они тепло оделись, видно не зная, что в Якутске уже началась весна.
Но тут прибыл самолет с южного направления. На приезжих были легкие пальто, шляпы и кепочки, каблучки отстукивали звонкую дробь. Эти были слишком легко одеты, не зная, видно, какая она, якутская весна.
– Товарищ Тогойкин, здорово! – раздался громкий голос среди всеобщего гомона.
Обернувшись, Тогойкин увидел наклонившегося к нему Филиппа Лазарева. Бывает же такое! Только что он видел этого человека во сне – и вот тот стоит перед ним в длинной оленьей дохе и рысьей шапке, сдвинутой набекрень.
Николай молча разглядывал его, потом спросил:
– Откуда вы?
– Прилетел из Аллаихи… Два раза чуть не погиб. Попал в пургу. Суровый край! Погоди-ка, это, кажется, унты нашего Коловоротова? – Лазарев быстро протянул к нему руку, но тут же отдернул ее. – Не стоит будить, пусть поспит… Многовато он разъезжает для своего возраста… Да ничего не поделаешь, война…
Тут снова громко заговорило радио:
– Товарищи Тогойкин, Сенькина, Соловьева и Коловоротов, выходите на взлетное поле!..
Наши друзья встревожились от неожиданности, недоуменно поглядывая друг на друга.
– Повторяю: товарищи Тогойкин…
Обычно перед приглашением на взлетное поле пассажиров по нескольку раз предупреждали и просили приготовиться. А тут сразу предложили выходить. Но не пускаться же в объяснения. Николай разбудил Коловоротова, и все заторопились к выходу.
Лазарев с Коловоротовым успели лишь перекинуться несколькими словами.
Прихватив немудреные пожитки, они вышли из помещения и погрузились в темноту якутской ночи. До рассвета было еще далеко.
Тогойкин первым оказался в самолете и, шагая по загромоздившим проход, обшитым рогожей тюкам, устроился на переднем месте.
Гул мотора заглушил голоса пассажиров. Самолет взмыл вверх. Позади,