– И ни один декан не прочел письмо?
Маккласки стала убирать тарелки:
– Я допускаю, что кто-нибудь заглянул в него и вновь запечатал. Но никто не обнародовал содержания письма, что было бы публичным признанием в предательстве. И поскольку информация, оставленная Ньютоном, привязана к конкретному времени, толку от нее было мало. Ты доел?
Стэнтон подцепил последний кусок бекона и отдал тарелку:
– Мало толку, если не считать того, что письмо представляет собой бесценный исторический документ.
– Это Кембридж, Хью. У нас тут навалом бесценных исторических документов, и никто из-за них особо не будоражится. Ньютон написал целую кучу писем куда сумасброднее, и почти все они собирают пыль в университетской библиотеке. Все хотят видеть только «Начала». Знаешь, как в Риме туристы целый день стоят в толпе и пялятся на крышу Сикстинской капеллы, забыв, что под ногами у них древняя империя. Главное, что письмо подлинное. Я проверила его углеродный состав и сравнила почерк с известными образцами.
– Ладно, профессор, вы меня убедили. А что в письме?
– Я прочту, если хочешь.
Маккласки взяла с каминной полки пивной кувшин в виде Уильяма Глэдстоуна[4] и вынула из него измятый пожелтевший пергамент. Потом из кармана шинели достала очки, сдула табачные волокна, приставшие к толстым пластиковым линзам, и, приложив оправу к носу, как пенсне, стала читать:
– «Тому, кто 1 января 2024 года будет главой Тринити-колледжа…» Мне, значит! – ухмыльнулась Маккласки. – Не слабо, скажи? Мне пишет Ньютон!
– Да, я понял, профессор.
– Просто уточняю, – высокомерно буркнула Маккласки и продолжила чтение: – «Приветствую из трехсотлетнего далека!»
– Ух ты! – вставил Стэнтон.
– Ух ты, – согласилась Маккласки. – Погоди, то ли еще будет. Сэр, Вы преклонных лет? Земные связи Ваши некрепки? Если так, содержимое ящика принадлежит Вам. В противном случае я приказываю передать ящик тому, кто не имеет нахлебников, ибо дело касается его, а не Вас… – Маккласки освежилась чаем с коньяком. – Удачно, что я соответствую требованиям, правда? Будь у меня муженек и чертова дюжина внуков, я как честный человек была бы вынуждена уступить свои права.
– Уступили бы?
– Не знаю. Слава богу, я избегла этой проверки. Наверное, Ньютон понимал, что не слишком рискует. Почти все книжные черви повенчаны с работой… Так, читаем дальше. Затем Вам или Вашему назначенцу надлежит отыскать среди университетских коллег тех, кто также не обременен земными связями. Ищите патриотов и людей совести. Классических ученых и тех, кто изучал историю, а также математиков и натурфилософов. Тех, кто провел жизнь в размышлениях о вселенной и ее творениях. Мужей преклонных лет, чей век земной уже недолог. Если понадобится, ищите даже среди ученых Оксфорда. Представляешь, Хью? Оксфорда! И это говорит выпускник Кембриджа! Видишь, как серьезно он настроен?
Хью пожал плечами. Так называемое соперничество