– Да как ему поживать? Раньше надо было думать! Он сделал выбор, что для него важнее. Теперь я ничем не могу помочь.
Тут уже Ши Цинсюань не смолчал.
– А что он, по-вашему, должен был делать? – фыркнул Повелитель Ветра. – Хотите сказать, карьера вашего родственника важна, а какой-то девчонкой не грех и пожертвовать?
Это было невежливо, и Ши Уду сердито одёрнул брата:
– Цинсюань, угомонись!
Тот пристыженно опустил голову, а Пэй Мин расхохотался:
– Ишь, шустрый какой! Только ты и можешь его приструнить. Я-то обиды не держу… Но ведь нарвётся однажды на кого-нибудь менее добродушного и получит по полной, несмотря на то что твой брат.
Ши Уду распахнул веер и продолжил читать нотации:
– Слышал генерала Пэя? И вот ещё: сколько раз я просил перестать разгуливать в таком виде? Это непристойно! Меня не волнуют твои склонности, но на людях изволь появляться в своём истинном облике!
Ши Цинсюань, который обожал оборачиваться девушкой, явно хотел возразить, но не осмеливался. «Похоже, когда Повелитель Ветра говорил, что не боится своего старшего брата, он был не совсем честен…» – подумал Се Лянь. И тут Ши Уду выдал:
– Вот встретится тебе однажды такой человек, как генерал Пэй, – могущественный и с дурными намерениями! Что делать будешь?!
Линвэнь расхохоталась, а Пэй Мин поперхнулся вином и забрызгал стол.
– Как вам не стыдно! Прекратите, иначе я вам слова больше не скажу! – завопил он.
Когда трапеза подошла к концу, настало время главного события – состязания фонарей.
Все светильники потушили, теперь только луна озаряла небесную столицу. Развеялись туман и облака над поверхностью озера, у которого проходил пир, и через прозрачную, как стекло, водную гладь стал виден человеческий мир, погружённый во тьму далеко внизу – словно тонущий в бездне.
На Празднике середины осени небожители соревновались, в чьих главных храмах верующие зажгут больше неугасимых фонарей, каждый из которых стоил баснословных денег. В ходе состязания участников начинали объявлять с последнего места, и, когда очередь доходила до следующего небожителя, поднесённые ему фонари поднимались в воздух, разгоняя мрак и освещая своим сиянием небесные чертоги.
В этом году в храме Шэньу зажгли девятьсот шестьдесят один неугасимый фонарь; впервые за всю историю их число приблизилось к тысяче. Все верили, что в следующий раз рекорд непременно будет побит, однако для соревнования это значения не имело: Владыка всегда занимал первое место – никто и не пытался с ним соперничать.
Се Лянь не ожидал, что на последнем месте окажется Повелитель Дождя. Когда принц увидел, как, неспешно покачиваясь, взлетает одинокий огонёк, а потом услышал: «Юйши Хуан – один фонарь!» – он усомнился, уж не почудилось ли ему во хмелю. Разве может это быть правдой? Он даже уточнил у Ши Цинсюаня:
– Нет ли здесь ошибки?
– Нет, – ответил тот. – Действительно один фонарь. Его поднёс Повелителю Дождя собственный бык, чтобы соблюсти приличия.
Поклоняться