Когда Александру было шесть лет, он подрядил всю окрестную детвору выкапывать крупный камень, обещая, что там, за ним, они найдут туннель в волшебный мир. Камень был тяжелый и почти наполовину засел в земле, так что пластмассовыми совочками его было очень трудно выкопать. Когда же камень откопали и откатили в сторону, то обнаружили под ним обычный суглинок. Никаких сокровищ и портала в волшебную страну там не было. Верил ли сам мальчик, что он найдет там что-то? Безусловно, верил. Верил даже больше, чем его приятели, и не хотел их разочаровывать, потому что они очень старались. И вот спустя почти сорок лет он окончательно убедился в том, что сказки остаются с теми, кто их придумывает и читает, а принцессы хоть и существуют в нашем мире, но только обычные, не сказочные.
Детство прошло, а за ним и юность, и молодость. Наступила зрелость. Та пора, которую почти все считают самым лучшим временем в своей жизни. Ведь в молодости хочется попробовать всего и сразу – просто взять и окунуться в свои мечты, пусть не такие яркие, как в детстве, но более реальные и осуществимые. А в зрелости на детские мечты просто не остается времени. И чем старше становится человек, тем чаще умирают его детские мечты и тем сильнее становится его подсознательная тоска по ним. Впрочем, даже не столько по ним, сколько по тому времени, когда он мог мечтать и верить в свой придуманный мир.
Теперь Александр был серьезным ученым тучной наружности, слегка нервным женатым человеком с большим нереализованным потенциалом (величину потенциала он оценивал сам – ему казалось, что он может гораздо больше, чем делает).
Вся его жизнь была проста и донельзя предсказуема: дом – работа – дом. Всё банально и скучно. Но Александр любил такую жизнь и не хотел бы что-то в ней менять. Ему нравилось каждое утро вставать рано, чтобы поехать на работу, а затем в обед звонить своей любимой жене Ренате, за частые звонки которой его за глаза даже называли «подкаблучником».
Работал Александр в патентном бюро одного из предприятий специальной промышленности. Он проверял патентную чистоту приборов и компьютерных программ. Вместе с ним в небольшом кабинете сидел его начальник, Алексей Платонович Акулов, который был именитым профессором, академиком, автором многих изобретений, и его секретарь Лиза. Елизавета Артемовна недавно закончила вуз по специальности психолога, но, к сожалению, в их городе не требовалось столько психологов, сколько выпускал их институт. Поэтому девушка просиживала джинсы в патентном бюро, занимаясь, по существу, бумажной работой. В других отделах её искренне считали любовницей профессора Акулова, хотя никаких поводов так считать не давали ни он, ни она. Именно из-за таких слухов, говаривали, и пошатнулось здоровье Алексея Платоновича. Профессор продолжал ходить на работу вплоть до своей смерти, случившейся за пять дней до Нового года. В фойе предприятия на задрапированный красной скатертью стол выставили портрет Акулова в траурной рамке, а также вазу с гвоздиками.
Похороны прошли без застолья. Хотя директор предприятия и уверял вдову, что компания компенсирует все расходы, пожилая женщина предпочла скромную службу в кладбищенской церквушке. Александр, присутствующий на погребении, заметил, что вдову под руку повсюду сопровождала красивая брюнетка в черном элегантном пальто и черной широкополой мужской шляпе. Девушка была настолько эффектной и настолько не вписывалась в общий ряд тех женщин, с которыми привык общаться Александр Соболев, что казалась будто сказочной принцессой, осчастливившей их своим визитом.
– Ты не знаешь, Лиза, кто она? – шепнул мужчина рыдающей секретарше. Та, всхлипывая, покачала головой.
– Может, родственница какая? – предположила она. – У Алексея Платоновича сын, но он живет за границей. Подлец! Даже не мог приехать на похороны отца! Может, жену свою прислал? Причем, скорее всего, она иностранка. Мне так кажется.
Александр всегда с трудом отличал одну народность от другой, если дело не касалось простой задачи отличить чернокожего от белокожего. Да что там народности – он не различал зачастую и лица людей, выделяя из них только примерно с десятка два знакомых. Но лицо незнакомки он запомнил очень хорошо, будто бы этот образ записался на последнюю группу нейронов в мозгу, отвечающую за запоминание лиц. Тогда он подумал, что незнакомка очень похожа на его жену Ренату, хотя и была несколько моложе её.
Сама незнакомка кроме вдовы ни с кем не общалась и ни на кого не смотрела. И тут Александр будто случайно обратил внимание на то, что вдова не горит особым желанием находиться рядом со своей спутницей. Что ни говори, а мужчина мог распознать чужие чувства, особенно в таких случаях, когда кто-то тяготился чьим-то присутствием. Правда, сейчас это чувство могло быть искажено за счёт того, что пожилая женщина находилась в состоянии скорби, да и за счет того, что незнакомка будто бы никого не подпускала близко