Но никто из чужаков даже близко не смог добиться того, что за десять лет удалось Гордону Брауну, скромному инженеру из Нового Бристоля. Саул изучал его досье, но так до конца и не понял в этом хитросплетении интриг, вранья и манипуляций, как он этого достиг.
– Мистер Браун, – наконец спросил он, – скажите, а у вас не возникает чувства, что вы предаете собственный народ?
Первый министр усмехнулся.
– Знаете, Ваше Величество, я привык считать, что мой народ – это я сам. Поэтому, нет.
– Да, это остроумно. Вот только ничего не объясняет. Нас ведь вполне вероятно просто сотрут в порошок. И заодно с нами еще несколько миллиардов ни в чем не повинных людей. Конечно, про миллиарды я вам зря говорю – на них вам глубоко плевать. Но вас-то тоже! Мы с вами как два комара, которые с энтузиазмом залезают в пространство между молотом и наковальней.
– Люди смертны, Ваше Величество. Бессмертно лишь то, что остается после них – в летописях, легендах и сказаниях. И мне было бы лестно войти в эти легенды правой рукой Пророка. В конце концов, именно вы являетесь прямым наследником шейха Мансура, поэтому кому как не вам пристало возглавить Последний Джихад против неверных, как завещал Всевышний…
– Вы не похожи на религиозного фанатика, мистер Браун. Вы для этого слишком практичный человек.
– Думаю, это все же обманчивое впечатление, Ваше Величество. На самом деле, я идеалист. И если в моих силах исправить одну великую несправедливость, я бы хотел попытаться это сделать.
– Несправедливость, – Саул повторил слово, будто бы пробуя его на вкус.
– Вы знаете историю не хуже меня, Ваше Величество, а я не хочу утомлять вас своей стариковской болтовней.
– Стариковской, – передразнил его халиф. – Сдается, что вы еще переживете всех нас, есть у меня такое ощущение.
Это был далеко не первый их разговор на эту тему с тех пор, как он в первый раз увидел смешного маленького человечка два года назад, в то время скромного министра городского хозяйства. В конце совещания тот попросил о пятиминутной личной аудиенции, которая в итоге закончилась только через два часа. На следующий день Гордон Браун стал личным советником халифа и, надо отдать ему должное, с тех пор не дал халифу ни одного неудачного совета.
Саулу тогда было двадцать пять, Браун был на тридцать пять лет старше, но их отношения со временем стали для Саула чем-то похожим на дружбу. Дружба не относилась к тем вещам, которые может себе позволить халиф, но это была почти она. И вместе с тем Браун мягко и последовательно, как на салазках, все эти два года вел его к сегодняшнему дню. Еще