– Она была тощей и желтой, как высохший стебель травы. И она прятала лицо, когда говорила со мной. Тем не менее это именно ей вы помогли провернуть операцию с продажей амулета. И согласились на это охотно! А ведь вы не могли не знать, что амулет, принадлежавший магистру ордена, практически бесценен! И самое главное, об этом не могли не знать его владельцы.
– Магистру? – переспросил Пташка. – Об этом я покупательнице не рассказывал – откуда же вам это известно?
Девушка холодно посмотрела на него.
– Известно, и все.
– Да вы и впрямь историк, – кивнул Пташка. – Вон как ваши глаза разгорелись, стоило заговорить о амулете. Об этом чертовом драконе!
Кажется, она его не услышала. Потому что, глядя через него так, точно он был стеклянным, сказала:
– Теперь я наверняка уверена, что вы не рассказали мне главного.
– Например? – уже чувствуя раздражение, спросил профессор.
Пани Кох вызывающе улыбнулась:
– Например, то, что хозяева амулета искали своего покупателя. Одного-единственного. Ждали его, как ждет охотник, когда утка вспорхнет над озером. И у них были счеты с этим человеком!
Пташка устало покачал головой:
– Иногда мне кажется, что орден Дракона живет и поныне. Только я больше не играю в эти игры.
– Играете, еще как играете, – откликнулась девушка. И убежденно добавила: – Хотите вы того или нет.
И вновь широкоскулое, волевое лицо молодой женщины показалось ему знакомым. Но откуда, где он видел его прежде?
– Я не мог вас нигде раньше видеть? – осторожно спросил он.
– Нет, – уверенно проговорила она. – А почему вы спрашиваете?
– Вы мне кого-то напоминаете.
– И кого же?
– Не могу вспомнить. – Он отрицательно покачал головой. – Нет, не могу…
Она встала из-за стола.
– Прощайте, пан Пташка.
– Прощайте, – сказал он.
Пани Кох направилась к выходу. Он следил за ней взглядом. Она вышла из кафе, открыла дверь черного автомобиля, стоявшего у тротуара. И тут внимание Пташки приковал к себе силуэт женщины на заднем сиденье. Было в нем что-то определенно знакомое, завораживающее. Ему даже показалось, что женщина повернулась в его сторону и теперь смотрит на него. Но как только дверца за пани Кох захлопнулась, машина тронулась с места и была такова.
Пташка заказал себе еще чашку кофе, а к ней – рюмку бехеревки. Чуть позже, переходя улицу, он вспомнил еще один фрагмент своих многолетних поисков. Чем же был так важен Мирославу Владовичу этот Дионисий из Идона? Пташка решил навести историческую справку о византийце.
Попав в бурю Четвертого крестового похода, захваченный ею, Дионисий выжил. Он был выброшен на твердый, как крепость, валун. Имя которому – Никейская империя. Оказался при дворе в чине главного архивариуса императорской библиотеки. А потом исчез. Что было еще интересного в этом человеке для профессора Владека Пташки? Пожалуй, одно: годы жизни византийца точно