Вторая из сидевших за столиком женщин, хранительница летописей при Тамре, была совершенно другого склада. Наверное, вторая по могуществу из женщин в Башне и, несомненно, по меньшей мере равная восседающим, Гайтара Моросо была всегда честна и обычно справедлива, но доброта, по-видимому, не имела с ней ничего общего. Кроме того, хранительница летописей питала слабость к роскоши, достойной Зеленой или Желтой сестры. Высокая и, можно сказать, чувственная, она носила широкое ожерелье из огневиков, серьги с рубинами размером с голубиное яйцо и три перстня с драгоценными камнями, не считая кольца Великого Змея. Ее парчовое платье было темнее, чем у Тамры, а голубой палантин хранительницы – ведь она тоже вышла из Голубой Айя – был настолько широк, что его вполне можно назвать шалью. Морейн слышала, что Гайтара до сих пор считала себя Голубой. Окажись слухи правдой, это стало бы потрясением для всех. Ширина ее палантина, несомненно, говорила в пользу этих сплетен, но у каждого свой вкус.
По лицу Гайтары – впрочем, это касалось всех Айз Седай, достаточно долго имевших дело с Единой Силой, – определить возраст было невозможно. На первый взгляд ей можно было дать не больше двадцати пяти лет, а то и меньше. Если приглядеться, начинало казаться, что ей лет сорок пять или пятьдесят, но годы пощадили ее редкую красоту. А присмотришься подольше – все снова меняется. Для знающих людей это гладкое, лишенное возраста лицо служило несомненным признаком Айз Седай. Остальных же, а таких было великое множество, привел бы в недоумение цвет ее волос. Убранные резными костяными гребнями локоны были белы как снег. В Башне шептались, что ей более трехсот лет, а это почтенный возраст даже для Айз Седай. Впрочем, говорить о возрасте сестер считалось крайней грубостью. Даже полноправная сестра не избежала бы наказания за подобный проступок, а простую послушницу или принятую немедленно отослали бы к наставнице