Любопытно, что сегодня после финального свистка я спешу в раздевалку, чтобы укрыться в ней, как в бункере, и перевести дыхание. Там все такие, как я, задетые за живое. Там ни на кого не обращаешь внимания и спокойно переосмысливаешь случившееся. В годы же спартаковской гегемонии для нас не было ничего труднее, чем после проигрышей заходить в эту самую раздевалку, где уже находился Олег Иванович. Хотя бывали случаи, когда после нелепых поражений Романцев нас утешал: «Ребят, все нормально». Кошки, которые скребли на душе, сразу куда-то убегали. Драматизм сменяло чувство досады. Досада, впрочем, тоже штука достаточно неприятная. Она потихонечку гложет и гложет тебя изнутри, и справиться с ней бывает отнюдь не легко, но это все равно лучше, чем чувствовать, как у тебя болит душа.
Душа всегда болела, когда Романцев молча ходил по раздевалке. Напряжение было чудовищным. Так длилось минут пять-десять. Олег Иванович ходил взад-вперед, взад-вперед. Монотонно чеканил шаги, потом разворачивался, хлопал дверью, и мы оставались наедине с этим пропитавшим воздух напряжением. Все уже осознавали, что послезавтра будет «максималка». Порой казалось, что проще удавиться, чем выдержать такую пытку. Из-за боязни этой «максималки» мы даже испортили свадьбу Мелешину. Леха, естественно, заранее пригласил команду, согласовал все с Олегом Ивановичем. Но что-то наставнику в нашем состоянии не понравилось, и, когда мы после тренировки покидали поле и уже думали о празднике, он нам объявил: «Хорошо вам погулять. Завтра у вас две тренировки, утром – «максималка». Всем стало ясно, что Романцев сделал это специально, дабы никто из нас не нарушил режим. Естественно, на свадьбе никто не пил, пропустили по стаканчику сока, посидели два часочка и разъехались по домам спать. Олег Иванович – очень сильный психолог. Он всегда четко представлял, как ему держать коллектив в тонусе.
Страшнее «максималки» ничего быть не могло, кроме одного – встретиться с Романцевым взглядом. После поражений никто никогда на это не отваживался. Всех с самого начала приучали не высовываться: ветераны сидят понурые, локти кусают, и ты, молодой, наблюдая за ними исподлобья, поступаешь так же. Понимаешь, что вы неправильно играли. Стыдно. И перед собой, и друг перед другом, и перед тренером. С годами ты уже не представляешь другой формы поведения. Даже если не считаешь себя виноватым, то все равно глаза в пол погрузил и не дышишь. Всегда должно пройти какое-то время, прежде чем позволительно будет идти в душ. Естественно, первым прерывает паузу кто-то из «стариков», встает и идет мыться. Молодые дожидаются своей очереди и направляются следом. Вы уже догадались, что сегодня, ну прямо как в известной рекламе, первым в душ иду я.
Стадион стараюсь покидать в одиночестве или в обществе