…половая доска в коридоре вдруг издает треск, я отдергиваю руку от фоторамки и вздыхаю. И когда я успела стать таким невротиком, что каждый скрип в двухсотлетнем доме заставляет меня трястись от ужаса?
Снова смотрю на письменный стол мужа. Он сделан из тяжелого красного дерева, три ящика слева, три – справа, посередине еще один, очень тонкий и неглубокий. Дергаю за ручку того, который посередине, и медленно выдвигаю его. Вдалеке снова скрипит половица. Но я не обращаю внимания. Даже когда звук становится все ближе и ближе. В ящике что-то лежит, какой-то исписанный рукой листок бумаги, открытка или письмо, я тянусь, чтобы взять это, острожно тянусь, чтобы не задеть лежащие рядом скрепки и резинки…
– Сью?
Мужской голос звучит прямо за моей спиной.
– Сью, что ты делаешь?
Мы с Джеймсом занимались любовью.
Это произошло в ночь на воскресенье.
Он позвонил мне в полдень и первое, что сказал: «Я едва мог уснуть, все время думал о тебе».
Я прекрасно его понимала, потому что со мной было то же самое. Я точно так же не могла перестать думать о нем. Проснувшись в субботу утром, я вдруг испугалась, что никогда-никогда больше его не увижу. Наверное, в пятницу вечером я сказала что-то совершенно непростительное, и сегодня – в холодном свете дня – он внезапно осознал, что я совсем не та женщина, которая ему нужна.
И я так себя во всем этом убедила, что, когда Джеймс все же позвонил и признался, что не может перестать думать обо мне, я почувствовала себя растерянной.
– Обязательно! – сказала я Джеймсу в ответ на то, что он хочет видеть меня как можно скорее. – Если я прямо сейчас заскочу в душ, потом поеду на метро, то смогу быть в Камдене, скажем, в…
– Вообще-то я думал, что мы можем поужинать сегодня вечером где-нибудь.
И что он теперь обо мне подумает? Когда я говорю, что готова кинуться к нему в любую минуту, словно у меня вообще нет своей жизни и я ее не контролирую?! Слава богам, он хоть не смеялся надо мной, а всего лишь спросил, приходилось ли мне бывать в причудливом ресторане в районе Св. Панкратия. А я даже никогда о таком и не слышала. В то время как Джеймсу этот ресторан рекомендовал его хороший знакомый.
Ну вот, теперь у меня очередная дилемма: что на себя надеть? В итоге пришла к выводу, что лучше всего будет облачиться в маленькое, сотню раз испытанное черное платье. Я опоздала минут на двадцать, придя не в восемь, как договаривались, а в восемь двадцать; идя между столиками, сиявшими хрусталем и лоснящимися великолепными льняными скатертями, приблизилась к безукоризненно одетому метрдотелю, который тут же указал мне на наш с Джеймсом столик. Джеймс встал, приветствуя меня. Он был одет в серый костюм-тройку, на шее повязан