Но главное, похоже, я доказал. Все эти люди, которые прежде сами – пусть с моей помощью, но все-таки сами – строили жизнь своего города, сами работали на него, каждый в своей ячейке, каждый со своим, порой неповторимым, знанием – все они сегодня исчезли, уступили место человеку, который их заменить не может. Он не может дать им тепло, не может дать им хлеб. Он ни на что не способен, кроме одного – бороться со мной. Но с этим я как-нибудь справлюсь, это даже интересно. Главное сейчас – без меня они теперь совершенно беспомощны, пусть этого и не понимают. Я им и тепло, я им и хлеб, я им и удовольствия, и несчастья. Я больше, чем Бог, для этих людей, и скоро им придется с этим смириться!»
Глава 10. Встреча с Джосикой
Дон совсем не почувствовал Инсталляции, но уж зато кси-шок он почувствовал как никто. Из двух миллионов новорожденных Доницетти Уолховых не было ни одного, кто настроился бы на волну кси-шока так строго и так чисто, как оказался настроен истинный Дон.
Он первым достиг вершины наслаждения кси-шоком и одним из первых ее покинул. И его вершина была в тысячи раз выше, чем у других. Соответственно, и падение оказалось во столько же раз ниже.
Выразилось это судорогой всего тела, жутким сдавленным воплем и полным расслаблением, сопровождаемым внезапными сотрясениями. Внешне реакция Дона на кси-шок напоминала обыкновенную эпилепсию. Фальцетти за всеми этими становлениями наблюдал с восторгом исследователя.
Дон упал, сильно ударившись лицом, и стал быстро приходить в себя. Приходя, он чувствовал себя странно. Жуткое всепоглощающее чувство вины, помноженное на жуткое всепоглощающее чувство триумфа.
Дикая подавленность.
– Поднимайся, герой! – восклицал Фальцетти. – Восстань же, новый Бог, на божественный баланс прими хозяйство свое, возыди!
Дон ответил слабым голосом, по инерции и без эмоций:
– Подонок, я должен тебя убить. Я просто обязан тебя убить после того, что произошло.
– Возыди! – продолжал настаивать Фальцетти. – Как человека тебя прошу!
Фальцетти, естественно, из Инсталляции и кси-шока благодаря шлему был выключен. Единственное, что он почувствовал в это время, – слабая угроза новых судорог. Судорог Фальцетти не любил и потому, несмотря на явно неподходящие обстоятельства, тут же призвал к себе ублюдка.
Ублюдок мешал разговору. Он отвлекал Фальцетти. Вместе с начинающейся судорогой он норовил отнять у Фальцетти его кураж. И еще отнимал силы – бегал вокруг и бегал и своим искусственным носом тыкался в ноги, расслабляя этим тыканьем каждый раз. Он вдобавок заинтересовал Дона, что уж совсем сейчас было непозволительно. Он, в общем, дико мешал.
Дон, угнетенный