Но граф был непреклонен. После нескольких случаев покушений на их жизнь, как, например, тогда, когда подпруга лошади графа оказалась подрезана или, когда вино, доставленное к их столу, оказалось отравлено, а также целого ряда других более мелких происшествий, вопрос безопасности волновал его очень сильно.
Торвел был обходителен, вежлив, неназойлив. Поначалу. Затем он вдруг начал дарить ей цветы, вырванные из ее же собственной оранжереи, делать комплименты, и вообще рьяно изображать влюбленного. Альберта чувствовала себя неловко, попытки пресечь подобное поведение ни к чему не приводили.
Она не знала, как поступить: его рассказы о нищете выбраться из которой ему помогла эта должность, и матери с маленькими сестрами, которым он отсылает большую часть своего жалования, останавливали ее от того, чтобы пожаловаться дяде. Так, что она просто постаралась свести все общение с ним к минимуму.
Это его разочаровало, и он стал еще более навязчив. Твердо пообещав, что, если он не прекратит, пожаловаться дяде, Альберта, на всякий случай, стала тщательнее запирать комнату и поставила на окно сигнализирующий артефакт.
Но меры предосторожности не сработали. В один из дней, когда она читала сидя в саду, ее горничная принесла ей тарелку фруктов, а, по ощущениям, уже в следующее мгновение она очнулась в крайне неудобном положении – перекинутой через спину скачущей лошади. Похититель не ожидал, что она так быстро очнется, так что ей удалось застать его врасплох. Ненадолго, но и этого хватило, чтобы спрыгнуть с лошади, хотя точнее будет – свалиться с нее мешком.
Когда потом, по ночам, на Альберту нападали воспоминания об этом, она не могла поверить тому, как ей на самом деле повезло, что при падении она не свернула себе шею, ничего не сломала, а вывихнутая лодыжка – ничтожная плата за свободу. Каким-то чудом ей даже удалось оказаться незатоптанной лошадью.
Торвел, спрыгнувший следом, попытался вернуть беглянку на место, попутно осыпая ее такой бранью, которой раньше в ее присутствии себе не позволял. Много она о себе узнала: и про свою спесь, не позволившую узреть великую любовь им изображаемую, и про то сколько нервов, и впустую затраченных усилий она ему стоила. А уж как его разозлило то, что она посмела поставить сигналку на окно! Ведь насколько проще было бы ему провернуть все прямо в замке, а за завтраком сообщить графу, о том, что свершилось и супруга наследнице искать больше не имеет смысла – вот он, сам нашелся!
Теперь же он собирался отомстить ей за все его страдания, с упоением расписывал все, что он с ней сделает. Он попытался снова затащить ее на лошадь, но Альберта отчаянно сопротивлялась. В ярости он ударил ее, и Альберта,