Под стать Цезарю был другой выдающийся аналитик – Наполеон Бонапарт, допустивший лишь одну ошибку, но грубейшую и ставшую для него роковой. Он посчитал, что может справиться с Россией и в 1812 году отправился в гибельный для него поход.
В начале XX века безошибочно мыслили и действовали Ленин, Троцкий и их соратники, ликвидируя только что народившуюся демократию в России. Момент для государственного переворота (октябрь 1917-го) был выбран с невероятной точностью, безупречно продуман алгоритм действий.
Сложнее обстояло дело с таким государственным лидером, как Сталин. Он, бесспорно, был мыслящим человеком, но подводило стремление единолично принимать решения, маниакальная подозрительность, недоверие даже к ближайшим соратникам и ненависть к тем, кто был умнее, культурнее и образованнее его самого. В итоге многие внешнеполитические решения Сталина негативно сказались на безопасности и национальных интересах СССР.
В послесталинскую эпоху большинство кремлевских небожителей едва ли годились на роль талантливых аналитиков. Это было следствием изначальной порочности всей советской системы, исключавшей подлинную конкуренцию и допускавшую на самый верх далеко не самых грамотных, способных и образованных деятелей. Н. С. Хрущев, при всех своих плюсах, во внешней политике выступал, скорее, как пропагандист и агитатор, а своей грубостью, бесцеремонностью и склонностью разговаривать с иностранными партнерами языком угроз ослаблял международные позиции СССР, способствовал изоляции Союза. Л. И. Брежнев меньше увлекался пропагандой, был осторожен, в общении отличался вежливостью и взвешенностью суждений. Но, как и Хрущев, да и другие лидеры СССР, не решался выйти «за флажки», то есть за рамки определенных идеологических установок и стереотипов, имевших мало общего с реальными ориентирами международного развития. Во многом именно поэтому советские шаги в направлении разрядки международной напряженности отличались непоследовательностью и в конечном итоге были перечеркнуты вторым изданием «холодной войны» в конце 1970-х – начале 1980-х годов.
Главы советского внешнеполитического ведомства обычно судили о характере международных отношений в пределах марксистских догм, «от сих до сих». Исключение, пожалуй, составляли наркомы иностранных дел Г. В. Чичерин и М. М. Литвинов. Друг друга они не любили, даже ненавидели, но каждый из них по-своему сделал необыкновенно много для внешней политики нашей страны, чтобы вернуть ее в мировое сообщество. Чичерин ни много ни мало возродил ее, после разгрома, устроенного Троцким, а Литвинов заставил с ней считаться ведущие зарубежные державы.
В период «перестройки» конца 1980-х годов отечественная дипломатия постепенно освобождалась от идеологических пут, нащупывала