Я повернулась к Кристи и показала ей рисунок.
– Правда здорово?
– Ну просто чудо! – воскликнула, смеясь, Кристи, – он от тебя без ума, – засмеялась она.
– Не говори глупости. – я взяла портрет и засунула его в свою любимую книгу на полке.
– Он постоянно рядом, неужели ты не видишь?!! Это так забавно. Джош говорит, что настанет день и он сделает тебе предложение.
– Что за глупости опять!
– Глупости, глупости. – передразнила меня Кристи, – Джош слышал, как паучиха говорила с городничим. О тебе. И плакалась, не желая, чтобы Эрик сделал тебе предложение.
От таких слов мне стало плохо. Неужели правда? Я очень благодарна Эрику за все эти годы, что он поддерживал меня, но не больше. И обижать его совсем не хотелось. Но что я в самом деле. Он не успеет ничего мне сделать. Как только мне стукнет восемнадцать, я уеду.
– Ладно, идём, – мы надели свои выходные туфли и начали спускаться. Кристи так выросла! У нее были белокурые прелестные кудри. Она стала просто красоткой! Я не переставала любоваться ей. Мои волосы стали темнее и были похожи на грязь, не то, что у сестры. По привычке я остановилась около комнаты Эммы и приоткрыв взглянула в зеркало. Я стала выше, мои формы округлились, я стала девушкой. Немного большой зад, как говорила паучиха, но ничего страшного. Непонятно откуда, я работала целыми днями и ела немного. Я уже не была той худышкой со впалыми глазами, большей частью благодаря Эрику. Вот он сильно раздобрел на маминых харчах, нужно есть поменьше. Все что приносит Эрик, буду отдавать Кристи, а то стану еще такой же как он.
После службы, Орнелио дал нам задание переписать пару очень старых книг. Сказал, что это список живущих, когда-то здесь людей. Он молиться за них, но книги сильно потрепались и просто разрывались на глазах.
Мне было стыдно, но я плохо писала. Читала немного лучше, а вот писать было очень тяжело. Корн косился в мою сторону то и дело слегка улыбаясь, чем вводил меня в стыд еще больше. Мы сидели за тем самым большим столом, в комнате преподобного, практически касаясь друг друга локтями.
– Что смотришь? – почти прошипела я Корну, так как он просто нагло пялился, сам при этом ничего не переписывая.
– Ты дикарка, – спокойно произнес он.
– Сам такой, – бросила я.
– Я образованный человек, в отличие от тебя. Тебя вообще, даже из школы исключили.
– Хотелось бы напомнить, что это по твой милости произошло.
– Как хорошо во всём винить кого-то.
– Я не желаю с тобой разговаривать, – я, как только могла, отвернулась от него, загородив свои кривые буквы. Корн стал совсем мужчиной. Девчонки сходили по нему с ума. Бросали во время службы записки. Я сидела всегда сзади, со смехом наблюдая за этими дурочками.
– Может тебе стоит больше упражняться в написании? Наверное, одной книги тебе будет мало. Думаю, что надо переписать и мою.
– Размечтался! – выплюнула я, посмотрев на часы. Мы всегда сидели до трех часов дня. С облегчением