Видимо, он наделся, что начальник криминальной полиции удовлетворится его обещанием и отключится. Тиль Теон сделал пометку – установил напоминание повторить звонок через полтора часа, сам же уточнил:
– Что говорит диспетчерская: за истекшие четверо суток в этот подсектор входили корабли?
Дежурный замялся, на мгновение, но этого оказалось достаточно, чтобы Духов изогнул бровь в знакомой гримасе «А я о чем говорил». Теон оттолкнулся от края стола, развернул кресло к стене и отвернулся от старого товарища.
– Да, господин Теон. Два погрузчика, грузовик, три мелкотоннажных катера и два пассажирских судна…
Церианец сделал пометки еще и об этом.
– Так много? – Он посмотрел через плечо, встретившись взглядом с Духовым. – Со всеми удалось выйти на связь?
– Да, все отозвались на сигнал, подтвердили отсутствие поломок. Все штатно. Все успешно покинули тринадцатый подсектор к текущему моменту.
Теон выразительно посмотрел на начмеда, поблагодарил дежурного, попросив сбросить ему отчет по оперативной обстановке в тринадцатом подсекторе, и нажал отбой.
– Ну, видишь, все штатно… – он положил руки на стол и окинул взглядом товарища.
Духов был невысокого роста, крепко сложенный мужчиной. Виски чуть тронула седина, но взгляд остался таким же пристальным и зорким, как в первые годы знакомства и прикомандирования на борт корвета управления сопровождения следственных действий «Тольда», на котором Теон устроил свою штаб-квартиру. Их связывали году дружбы, парочка серьезных заварух, завершившихся «парными» шрамами: у землянина была рассечена бугристым шрамом правая сторона от ключицы к левому подреберью, у Теона – от левой ключицы к правому. След от якорной цепи «Металлурга», которой их сковали люди Раффуса семнадцать лет тому назад. Более, чем достаточно, чтобы доверять друг другу без оглядки.
Землянин пожал плечами, направился к двери. Теон чувствовал, что ему не удалось убедить Анатолия, а следом за этим и какое-то внутреннее беспокойство передалось и ему. Он включил экран телевизионной панели, нашел нужный канал – трансляция «катастрофы» была в самом разгаре. В глаза бросилось то, что как таковой сюжет отсутствовал – герои передвигались, что-то делали, говорили, в основном с какой-то обреченной настойчивостью. Камера выхватывала растерянные лица команды и перепуганные – пассажиров. Брала в основном крупные планы. Из-за этого создавалось впечатление постоянной качки. Хотелось отвести взгляд не только от этого мельтешения, но лиц людей.
Люди малосимпатичны в горе. Искривленные рты, слезы, смешавшиеся со слюной, одичалый, животный страх в глазах… Люди в момент стресса – словно отражения самих себя в кривом зеркале. И эти кадры трансляции выглядели именно