Бальмен густо покраснел. Между тем Рихотин продолжил:
– Нога, как вы заметили, теперь не вполне здорова, но уверяю, это временно, а вот пальцы… – тут граф освободил от перчатки искалеченную руку. – Пальцы пришлось оставить на палубе. Как, впрочем, и службу на флоте.
Рихотин вздохнул, вновь натянул на руку перчатку и продолжил:
– Вы изволили говорить о дворянской чести, так позвольте ещё раз представиться, я это уже делал там, в мертвецкой, но вы были в расстроенных чувствах. Граф Андрей Васильевич Рихотин, капитан-лейтенант флота Его Императорского Величества в отставке, с недавнего времени следственный пристав Управы благочиния города Санкт-Петербурга, – он коротко кивнул Бальмену и улыбнулся.
– Простите, граф… Я…
– Я не в обиде, Владимир Иванович. Прекрасно вас понимаю и так же, как и вы, очень хочу найти человека, убившего вашего товарища. Поэтому предлагаю нам на время следствия по этому делу забыть о глупых сословных предрассудках. Ну, что скажете? – Рихотин протянул правую, здоровую руку Бальмену. – По рукам?
Подполковник медленно перевёл взгляд на протянутую руку, затем посмотрел в серые, как сталь, глаза графа. Наконец крепко её пожал.
– Ещё раз прошу меня простить, граф. То, что наш флот делает в море, нам на полях сражений и не снилось! – В его голосе прозвучало уважение. – Я постараюсь вам помочь, чем смогу.
– Ну вот и отлично! Мне важны все мелочи. С кем был дружен Валевич, кого посещал, чем интересовался. Но для начала я хотел бы вас попросить рассказать о нём.
Бальмен задумался.
– Да не знаю, с чего и начать, граф… Я служу в полку с девяносто шестого, начал ещё при покойном императоре. Михаил, тогда ещё поручик, появился у нас перед Аустерлицем. Была у него какая-то тёмная история, даже в крепости посидел… Не то дуэль, не то адюльтер какой-то… Но началась война, и вернули его в действующую армию. Впрочем, – Бальмен пожал плечами и усмехнулся, – я нисколько этому не удивлён, Валевич был смел, как дьявол, и у дам пользовался известным успехом. Воевал геройски. Под Аустерлицем во время атаки под ним убили лошадь, так ротмистр пешим вступил в бой с французскими егерями! Бился в одиночку, дважды был легко ранен, выручили семёновцы, поднялись в атаку и спасли его! Отчаянный был! И великий князь Константин Павлович его жаловал. Когда в полк к нам приезжал, всегда к себе Валевича требовал, давние они знакомцы.
– А с кем ещё в полку ротмистр был накоротке?
– Ну, знаете, граф, Михаил со всеми офицерами был дружен. У нас ведь так заведено, полк – это семья. Время теперь тревожное, гусары – лёгкая кавалерия, всегда под огнём, всегда на острие атак, так что любой день на войне может стать последним. Оттого и забавы соответствующие, и офицерство не только боями да походами славится.
Рихотин усмехнулся. Легенды о гусарских попойках и вакханалиях бежали далеко