– Что? Ты что такое говоришь?
– Аврора…
– Хватит. Не хочу это слушать. Дэйн! – Я рванулась в комнату к сыновьям, но Элегард перехватил меня и прижал к груди.
– Аврора. Аврора, послушай меня. – Он говорил тихо, но голос его дрожал: – Мне очень жаль, что так получилось. Очень. Огненная лихорадка – это то, против чего бессильны иртханы и драконы. Мы отвезем их в больницу, и, возможно, врачи смогут сделать так, чтобы…
– Замолчи, – я с силой оттолкнула его. – Заткнись, Элегард. Ты хоть понимаешь, что ты сейчас говоришь? Смириться с тем, что мои дети обречены?
Он посмотрел на меня так, что мне захотелось его ударить. Впервые в жизни за все это время – изо всех сил. Влепить пощечину от души, чтобы не смотрел так, словно уже сочувствовал. Потому что он сам уже смирился!
– В них черное пламя, – выплюнула ему в лицо. – С ними все может быть иначе!
– Да. Может. С той лишь разницей, что черное пламя быстрее сожжет, чем обычное.
Я ушам своим не верила. А впрочем… зачем мне чему-то верить?! Почему я трачу время на него, зачем стою тут с ним, когда должна быть со своими детьми!
– Не вижу смысла везти их в больницу, – зарычала я. – Если все так, как ты говоришь. Зачем? Чтобы их затыкали иголками и оклеили всеми пластинами? Чтобы они все это знали и слышали?
– Аврора, ты утрируешь. Никто не будет им говорить, что…
– Да мне плевать!
Мне нужно было пару минут, чтобы побыть одной. Чтобы не влетать к детям в таком состоянии. Голова кружилась, мысли сходились и расходились, мир рассыпался плавящимся осколками так же, как и мое сердце. Я поняла, что мне не хватает воздуха лишь когда рванула на себя единственную открывающуюся раму окна – в дальнем конце коридора. Глотнула горячего, еще более тяжелого воздуха, закашлялась.
Это не может быть правдой.
Не может… нет.
– Аврора, возьмите себя в руки, пожалуйста, – это был уже Дэйн. Он нашел меня там, где я стояла, как статуя, коснулся ладонью плеча.
Его лицо – волевое, резкое, седые виски, два белых пятна в темных волосах, нос с горбинкой, глубоко посаженные глаза – все это сейчас расплывалось перед глазами. Не от слез. От жара. Я будто плавилась, плавилась и не могла дышать, потому что каждый вздох превращался в непосильную работу.
– Он сказал правду? Сколько им осталось?
Этого врача тоже нашел Элегард. Обследовались мы всегда в его частной клинике, он был в курсе нашей маленькой тайны. Не о том, кто их настоящий отец, разумеется, лишь о том, что они иртханята. Наполовину…
– Правду. Я не знаю. Слабое пламя выжигает от четырех суток до недели. Такое сильное, как у ваших детей…
Я вздрогнула, как от пощечины.
– Что?
– Что? – переспросил Дэйн.
– Откуда вы знаете, какое у моих детей пламя?
– Это видно по анализам, Аврора. Оно очень сильное. Я понимаю, что…
– Нет. Вы ничего не понимаете, – я сбросила его руку.
– Аврора.