Я отказался, сославшись, что за рулем. Остальные, не помню пил ли Петр, пригубили за Сережу.
– А Петр нам может что-то прочитать?
– Хорошо, – сказал он.
Он начал читать. От волнения он заикался, и у него появился нервный тик на лице. Я уже отошел от чтения бомжа и наблюдал за происходящим взглядом постороннего. Это была нереальная сцена, которая украсила бы фильмы Хичкока. Наконец наш импровизированный концерт окончился.
– Ну что, по коням?
И мы отправились в путь, поблагодарив обитателей кладбища за неординарное приключение. Следующим пунктом моей экскурсионной программы была смотровая площадка на Ленинских горах.
Страшный дождь с грозой обрушился на Москву и на мою машину, когда мы добрались до места. Я плел что-то про удивительные виды, которые открываются… А дождь не унимался.
– Вячеслав, завтра мы должны собрать творческую интеллигенцию страны, и я им почитаю свои стихи.
От неожиданности я растерялся, а потом, даже помня о проблемах здоровья Петра, вскипел:
– Откуда это, интересно, я смогу собрать творческую интеллигенцию? Завтра, если хочешь, смогу тебе устроить встречу со своим соавтором А. Смогулом.
– Хорошо, завтра со Смогулом, а потом с интеллигенцией.
Я выиграл время…
– Договорились, сейчас звоню Смогулу, – сказал я и набрал номер Александра.
В двух словах я объяснил ему ситуацию, и мой друг неожиданно резко ответил:
– Славóк, знаешь, я этих Ломоносовых, которые с рыбным обозом приходили покорять Москву, сколько видел?
– Он способный…
– А я неспособный? Я вообще светоч грез твоих…
– У него проблемы со здоровьем…
– А ты помнишь, что я инвалид первой группы по зрению? У него есть кто-то в Москве?
– Есть, Света Копылова.
– Кто это?
– Актриса Театра Маяковского и поэтесса.
– Пусть она его усыновит… А ты забей на это. Я тебя не узнаю… Короче, завтра пусть он мне звонит, и я ему, как инвалид инвалиду, все объясню. – Под аккомпанемент дождя Смогул поставил точку, вернее, даже тройной восклицательный знак.
Я отвез гостей в гостиницу и взял очередной тайм-аут, так как назавтра должна была состояться встреча двух поэтов, двух гениев, двух современников.
Что они уж там решали, как объяснялись, ни Петр, ни Смогул мне не поведали. Единственная фраза Смогула была: «Он все понял».
А я в этот день встретился со своим соседом по даче Казбеком. Он был моложе меня, но мудрость, а может, он просто другие книжки читал, подкупала меня в нем с первого дня знакомства. Он ингуш и мусульманин по вероисповеданию. На вопрос Казбека, почему я такой загруженный, я поведал свою историю про «шерстение» Москвы и пожаловался, что дискомфорт в душе полный.
– А знаешь, почему?
– Почему?
– Потому что ты со своей дурацкой благотворительностью