–– Алгод, целый месяц ты будешь служить младшим конюхом под началом господина Одли и присмотром капитана Чершеза, – озвучил король свое решение. – И если я узнаю, что они недовольны тобой, то удвою этот срок. Но прежде чем ты приступишь к исполнению своих новых обязанностей, я поручаю мастеру Тулвечу высечь тебя розгами, а после запереть в одной из камер в подземельях замка. Ты проведешь там неделю, питаясь водой и хлебом. Надеюсь, одиночество, отсутствие элементарных удобств, голод и компания крыс, помогут тебе сделать правильные выводы и переосмыслить свое поведение.
–– Отец, – вмешался встревоженный Пейврад, – при всем уважении, не слишком ли сурово вы караете Алгода? Вы уверены, что заключение в камере столь необходимо? В конце концов, конюх и правда провинился.
–– Еще раз осмелишься поставить под сомнение мое решение и поселишься с братом в соседней камере, – отрезал Эйрогас, порядком уставший от всего этого.
–– Простите, Ваше Величество. – Пейврад быстро растерял весь свой запал на спасение брата и почтительно потупил взор.
В этом был весь Пейврад: идеальный сын, не смеющий перечить родителям и наставникам. Фридэсс и вовсе не проронил ни слова, уставившись на носки своих сапог. Королева тоже промолчала, но поддержала мужа одобрительным кивком и, как показалось Эйрогасу, мимолетной злорадной усмешкой. Хотя такого просто не могло быть, скорее всего ему действительно померещилось. Селия никогда не стала бы радоваться чужим невзгодам, даже если бы перед ней сейчас стоял не родной сын, а закоренелый преступник и мерзавец.
–– Тебе все ясно, Алгод? – поинтересовался король. – Быть может, ты хочешь что-то сказать? Принести извинения? Попросить о снисхождении?
–– Я заслужил наказание и молить о его отмене не намерен. Ведь имей я возможность вернуться в сегодняшнее утро, я бы не поступил иначе. Только что вы не позволили Пейварду усомниться в вашем решении. Так знайте: я точно также не намерен никому позволять усомниться в моих решениях. Конюх понес заслуженную кару. На том позвольте мне уже откланяться и отправиться отбывать свое наказание.
–– Что ж. Иди, раз так. Все можете быть свободны, – сказал Эйрогас, ощущая, как гнев и беспомощность душат его. Он с трудом сдерживался, чтобы снова не ударить сына.
Этому мелкому сученышу все нипочем! Что еще надо было сделать, дабы его наконец проняло?!
Но тут вдруг на короля снизошло озарение. Если Алгода не пугает боль физическая, то, быть может, душевная заставит его образумиться.
–– Алгод, – окликнул Эйрогас пугающе ласково. – Постой. – Принц остановился и повернулся к отцу, вместе с ним замерли и все остальные. – Я тут подумал, раз твой Ворон доставляет всем нам столько хлопот, разумнее всего будет избавиться от него. Грант, прикажите забить коня.
–– Будет сделано, Ваше Величество, – бесстрастно ответил управляющий и незамедлительно