Пока продавец не переключился на меня, я ушла к соседнему прилавку с овощами. Половину узнала, часть незнакомые. Тут задерживаться не стала, а вот следующий прилавок меня порадовал мукой, рисом, и на этом узнавание закончилось. Покупатель за мешок муки отстегнул треугольный медяк – значит кругляшки явно ниже по номиналу. Дальнейшие ряды были с травами и специями, пара мясных, а на другой стороне площади можно было найти ткани в рулонах, иглы, нитки и ленты, гребешки и даже маленькие зеркала! Вот тут то я тормознула. Под предлогом осмотра товара внимательно изучала новую себя. Большие глаза насыщенного синего цвета в обрамлении длинных ресниц не имели ничего общего с моим родным болотным цветом. И даже, о радость, не было нависшего века! Я то планировала после ипотеки заняться операцией. Прямой нос, средней полноты губы, красивые скулы, тëмные брови вразлëт, это совпадало и с моим прошлым обликом. Да, не писанная красавица, но очень даже хороша. Обладательница этого тела была более юной, чем я, по крайней мере на моём новом лице больше не было начинающихся мелких мимических морщин, а в волосах – первой седины. Если мне настоящей было уже тридцать шесть, то тут я бы дала двадцать, ну может с хвостиком.
– Девушка, вы брать то будете или полюбоваться пришли? – грубо окликнул меня торговец, вырывая зеркало из рук.
– Извините, – смущëнно буркнула, поскорее отходя от прилавка.
– Аннет, дорогая! – я почувствовала прикосновение к локтю и обернулась.
– Тëтушка Марта! – среагировала я неожиданно для самой себя, – как ваши дела?
– Милая, лучше просто не бывает, – рассмеялась пышная высокая женщина, лет пятидесяти на вид. Но возраст ей был только к лицу, придавая шарма, а морщинки нисколько не портили лицо. Она подхватила меня под локоток и увлекла вдоль ряда торговцев.
– Ты то как, дорогая моя? После такой потери… – она запнулась на миг, – я волновалась за тебя. С осени из дома носа не показывала, на порог никого не пускала. Я понимаю, что такое потеря сына, ты же знаешь, – тень прошлой боли набежала на лицо улыбчивой женщины, – особенно вместе с мужем, но надо жить дальше. Всемилостивая богиня не даëт ношу не по плечам.
“А вот Аннет, похоже, дала”, – мелькнула в голове мысль в укор этой самой богине, а вслух сказала лишь:
– Вы правы, тëтушка. Я пережила это горе. Но представляете, сегодня пришла на рынок, а сориентироваться так и не могу. Как будто в голове пусто.
– Ох, милая, как я тебя понимаю! У самой так же было. Словно умерла и пытаешься начать жизнь заново. Пойдём-ка помогу с покупками, да домой провожу, отвару попьëм. Что тебе нужно?
– Да почти всё закончилось, я же столько не выходила. И для мытья, и для стирки, и продуктов надо.
– Ну молоко с творогом да сметаной я тебе сама дам, знаешь же, у нашей Маланьи лучшее молочко в деревне! – приосанилась тëтушка, –