Толбухина, 17 – хрущёвка на другом конце бельевой верёвки. По понятным причинам я редко бываю так далеко. Когда случилось с мамой, я бросил университет (нет, не жалею, это как раз единственное приятное) и всё время проводил в больнице. Когда маму выписали, устроился работать в нашу управляющую компанию. Так что я всегда рядом с домом и тоже в каком-то смысле прикован к старому раскладному дивану.
Мама первые два года часто плакала и говорила о смерти: где хоронить, в чём, кого звать, кого ни в коем случае. А потом Галя стала подкидывать ей телефоны знахарок, травников, старцев и прочих любителей лёгких денег, и мама поверила, что рано или поздно встанет. Пусть лучше так.
Галя – наша соседка по лестничной площадке. У нас с ней бывает секс. Учитывая обстоятельства, это удобно, но не больше. А Галя хочет больше. Она уже была замужем, но неудачно: Игорь, её муж, изменял ей с её же родной сестрой, Людой. Галя догадывалась, что что-то там между ними такое есть, но верить не хотела. А выяснилось всё окончательно, когда за Игорем пришли полицейские. Оказывается, Игорь и Люда наняли киллера, чтобы Галю убить, а потом жить счастливо вместе в её квартире. Об этом потом и по телевизору рассказывали, и в Интернете писали. Галя у нас звезда… Странно всё это ‒ вроде бы счастливый конец (ведь Галя осталась жива), но как это счастье пережить? Наверное, жизни не хватит… Галя изменников не простила, но посылки в тюрьму шлёт обоим ‒ «жалко их, дураков».
– Хорошая она баба. Женись. Ничего, что старше, это даже лучше. И ребёночек у неё готовый, подрощенный ‒не такой маленький, чтобы хлопоты, но и ещё успеет привыкнуть, что ты отец. А некрасивая… так от красивой потом замучаешься мужиков отгонять.
А я всегда мечтал, чтобы красивая. Но не такая, чтобы всем понятно было, что красивая. А такая, чтобы только мне понятно. Чтобы как в фильме «Красота по-американски». Там есть момент, когда ветер поднимает полиэтиленовый пакет и кружит его над землей. И герой фильма говорит о том, что, когда увидел танец этого пакета, понял, сколько в мире красоты. Чтобы я тоже понял, сколько, когда увидел.
– Как ты можешь эту нудятину по сто раз смотреть? И в кого ты такой прибабахнутый? Отец твой козёл, конечно, но нормальный. Без этого вот.
Не хочу про отца. Мне кажется, что я бы никогда не бросил жену, если бы с ней случилось такое. Никого бы не бросил: ни жену, ни сына, ни собаку бездомную. Не мне судить, но в городе на моей бельевой верёвке отца нет, хоть он и живёт в соседнем подъезде. Мы видимся иногда на улице, здороваемся, как дела спрашиваем. Но ни ему, ни мне не интересно, как оно на самом деле. Нормально всё ‒ ты бы зашёл как-нибудь в гости ‒ зайду как-нибудь. Между нами ничего общего. У него новая жена, новый сын, а у меня всё по-старому: старая больная мать и старый трусливый отец. Пока-пока.
– Деньги есть? Две семьсот нужно. Наличными. Бабка принимает только наличные. И сказала, чтобы без сдачи.
Чтобы без сдачи, нужно купить