– Не твоя печаль, – ответил Михей. – В скиту сгнить завсегда успеешь. А так, глядишь, и хозяйкой будешь, и деток народишь. Да и старшим сестрам легче будет женихов найти, коли ты отсюдова уедешь. И хватит об том!
«Выйти замуж не напасть, как бы замужем не пропасть», – говаривала матушка. Глаша спорить с отцом не стала, а про себя решила, что при первом же удобном случае сбежит из дому. Сама она не из пугливых, а там, даст бог, все как-нибудь сладится.
Потихоньку от старших собрала девушка себе мешочек с одежкой да обувью, уложила вышитый кисетец, в котором хранила маленькую иконку – матушкино благословение, утолкала кулек сухарей и соль в берестяной кубышечке. Словом, подготовилась.
Вот как-то утром Михей объявил семейству, что нынче пожалуют к ним сваты, про Глафиру сговариваться. Сестры весь день у печи хлопотали, братья вместе с отцом в кузне да во дворе были, а Глаше велено было к смотринам готовиться. Слух про то дошел и до скита. Монахам это не понравилось, у них на Глашку-бесовку свои планы были.
Вечером собрались за столом сваты с женихом и Михей сам со старшими детьми. Глаше сказано было сидеть в своей каморке, пока не позовут. Но она исхитрилась подглядеть, каков из себя жених.
Оказался здоровенный угрюмый парень, кулаки с горшок, белобрысый, лицо жесткое. Такой и прибьет – не заметит. Поговорили старшие, сторговались, Михей велел Глафиру гостям предъявить. И тут во дворе собаки завыли. Все кинулись к окнам, глядь, а кузница-то горит! Монахи-злыдни подожгли!
Побежали все туда, а Глаша спустилась тихонечко, подхватила мешок заплечный, выскользнула в щель заборную и помчалась без оглядки.
* * *
Зима сковала льдом воды Круть-реки, завалила сугробами железоделательный завод, крепость вокруг него и мастеровой город, что рассыпался домишками за крепостной стеной. На окраине, в избе у одинокого вдовца, деда Вавилы, прижилась Глаша. А чтобы соседи сплетен не сочиняли, объявил Вавила, что это его сродственница, сирота, аж с самого Киржача пришла.
Поначалу Глаша просто помогала по хозяйству, а дед и радехонек, намаялся в одиночку-то. Со временем дед Вавила начал Глафиру помаленьку камнерезному делу учить. Сам-то он к тому времени уже мало что мог. Нарежет на стареньком станке пластинок из самоцветных камней, а Глаша их потом пошлифует, дырочки просверлит – получаются пряжки да пуговицы. Эту мелочь охотно скупали заводские приказчики. Тем и жили Глаша с дедом Вавилой.
Наступили святки. Собралась заводская молодежь, нарядились кто в овчину, кто в маски раскрашенные, кто в космы соломенные и пошли по дворам святочные песни петь да колядки собирать. Пошла и Глаша с ними. Наколядовала полную котомку пирогов да лепешек, собралась было домой, но тут по улице в расписных санках промчался какой-то хмельной приказчик и чуть не сбил девушку. Снег из-под копыт метнуло Глаше в лицо, она не удержалась и хлопнулась всей маней в сугроб.
Подружки