Авиаторы проводили Любу взглядами и, споро поборов мощный поток воздуха, прикрыли люк самолета.
Первоначальный беззлобный азарт Сереги и Демыча – неужто долетит инвалидка? – сменился волнением. Эх, дуреха, ну что надумала? Жирные пингвины, пока приземлятся, в штаны накладут. А тут девчонка безногая. Ну обделила тебя судьба, так смирись. Некоторые вон на всю голову инвалиды. И ничего, ходят веселые, всем довольны, в небо не глядят, все больше под ноги. Полет – он же не для всех. Он для самых сильных. Пингвины не в счет, они сперва возле летного поля коньяку нажрутся. Парашюты все облевали. А калека эта – как стеклышко. Эх, не спросили мы, кто ее к коляске пристегнул? Накрепко ли? Вдруг лопнет чего в воздухе, отвалится? Э-эх!
– Скоростной напор порыва? – тревожно затребовал Демыч.
– Хреновый, – сокрушенно ответил Серега, вспомнив дрожащие Любины щиколотки.
– Угол между горизонтальной проекцией полета и вектором скоростного полета? – все еще не терял веры на счастливый исход Любиного прыжка Дёмыч.
Серега закрыл глаза.
– Угол заложения, плечо действия усилия, – с затухающей надеждой шевелил губами Дёмыч. – Вторым членом пренебрежем…
– Насчет члена, – попытался пошутить Серега, – это ты зря. Я своим пренебрегать не собираюсь.
– Вес вспомогательных деталей? – рывком вновь распахнув люк, закричал Демыч. – Разрывное усилие?!
– Демыч, поздно! – Серега схватил товарища за рукав куртки.
Ткань затрещала. Но куртка, не обращая внимания на рваную рану, завопила вслед дерматиновому сиденью летящей коляски. «Разрывное усилие ленты-ы-ы!» – донеслось до нее.
Коляска испуганно крякнула и почувствовала, как расползается диафрагма клеенки.
Глава 2
Куда приводят мечты
«ОЙ, коляски добрые! – коляска завопила так истошно, словно к ней приближался газорезчик. – Ой, пропадаю ни за понюшку штырей!»
Еще мгновение назад, на пороге открытого люка самолета, коляска выказывала недюжинную выдержку и смелость. «Эх, пропадай моя телега, все четыре колеса!» – отчаянно воскликнула она, крепко сжав в объятиях Любу. Но поток восходящего воздуха перевернул коляску вверх подножками, отчего она утратила функции опорно-двигательного аппарата и самообладание.
«Что ты орешь? – возмутилась Люба, прервав восторженную песню, и приоткрыла веки. – Демыча напугала. Смотри, бледный какой. В дверь вцепился».
Ветер поцеловал Любины глаза и, не встретив сопротивления, жадно ворвался в Любин рот. Захлебнувшись, Люба произнесла не совсем то, что намеревалась.
«…то ты дерешь? – донеслось до коляски, – …мыча пукала!»
«Нечаянно, – коляска потупилась. – Нежданчик выскочил. – Но тут же перешла в атаку: – Ничего я не деру! Это ты мне сиденье задом продрала. И зачем я только согласилась?»
«А кто