Четыре снимка, четыре мужских лица на этих снимках. Куда смотреть-то?
– И что? – я отодвинул рюмку в сторону, дабы не залить фотокарточки.
– Сможешь охарактеризовать всех четверых? Только выпьем, давай, сначала.
Я допил содержимое, а он швырнул коньяк в горло залпом, даже не поморщился. Затем опять разлил по рюмкам.
– Главное – не думай, иначе собьёшь себя с толку. Говори сразу первое, что придёт в голову. Ну!
Скользнул по глазам каждого:
– Ну, все четверо не негры, это точно.
– И всё?
– И всё.
– Не густо, – мой новый знакомый выразительно щелкнул языком и усмехнулся. – Ладно, можешь считать, что тестирование ты провалил. Блестяще провалил. Задачу с четырьмя королями решил в пользу отбоя.
– Что ж ты мне королей подсовываешь, – постарался поддержать шутливый тон. – Вот если бы тузов…
– Вот возьми их себе и обзывай, как хочешь. На, держи!
Зашибися… Типа, как бы, хорошо тому живётся, у кого одна нога. Ему пенсия даётся и не надо сапога…
– Они твои знакомые? – я не спешил взять пакет в руки.
– Как тебе сказать? Скорее да, чем нет. Познакомься с ними сам.
– Ну, здравствуй, Маша, Дед Мороз приехал. Мне-то это зачем?
– Вдруг пригодятся. Хотя, как хочешь, – и тут же рассмеялся, собрал со стола фотокарточки и, сунув их в пакет, поднял очередную рюмку. – Давай…
Обмороженные, заснеженные полустанки короткими островками света проносились мимо засыпающего поезда. Какой-то пьяный великан зажимал в своих горячих ладонях и раскачивал наш маленький вагон. Летучими мышами проскальзывали неслышные и шумные встречные поезда. Мы сидели и молча пили коньяк…
В конце концов, я не выдержал:
– Ну, ты хоть поясни, что к чему. А то говоришь загадками – «вдруг», да «хотя», «кажется», да «думаю».
– Вот я и думаю, что мне кажется, будто ты уже пьян. Наслаждайся тишиной, Андрюха. Тишина – то немногое положительное из всего, что имеем в нашей замкнутой жизни. К тому же – задаром.
– А-а-а… Ну, спасибо, хоть что-то пояснил. Я, пожалуй, к себе пойду.
– Спать?
– Тишиной наслаждаться. Ты где выходишь-то, кстати?
– Скоро уже.
– Ладно, если усну, толкни, провожу, – и, пожав его руку, встал из-за стола. Выходя, оглянулся.
Александр как-то резко изменился, ушёл в себя и даже немного постарел. Отрешённый взгляд упирался в стену справа от меня и, как показалось, глаза вновь были коричневого цвета. Карие. Пустые. Жёсткие.
– Андрей, ты пока будешь в Москве находиться, пообщайся с Мариной, пообщайся… Хорошо?
– Хорошо, – неопределённо ответил я. – Счастливо. Может, когда и свидимся ещё раз.
– Счастливо тебе.
Я вышел и оставил его сидящим в тёмной неопределённости купе. Марина ещё не спала, но разговаривать не хотелось. Хотелось лечь и уснуть. Правда, что ли, опьянел?
Снился