3
Будильник слишком быстро возвестил о наступлении утра. За окном темнела зима, сосредоточенная в сером центре города. Благо, что ехать мне отсюда до работы было не так далеко, гораздо ближе, чем от собственной квартиры. Вернее, от съемной. Давно стоило бы сменить место жительства на более приличное: район почище, жилище поприятнее… Но отчего-то такой вариант казался слишком циничным и мерзким, будто бы собиралась я это сделать за счёт ворованных денег. Хотя они такими и являлись. Во всяком случае, о честном пути их получения речи не шло.
Смыв навязчивые мысли, всё чаще посещавшие мою голову, под прохладными струями воды в чистенькой ванной, я схватила телефон, сумку и выбралась на улицу. Морозно. С некоторой дрожью засунула руки в карманы куртки и поспешила к метро. Голова гудела и стучала в такт колесам, толпа раздражала, ладони вспотели и продолжали подрагивать. То ли выпила я вчера слишком много, то ли спала слишком мало. Но, тем не менее, ровно в одну минуту восьмого уже стояла посреди платформы и старалась не всматриваться в лица пассажиров, ожидая его.
И он пришёл. Появился неожиданно, замкнутый с двух сторон непримиримыми потоками спешащих людей. Привычный беглый взгляд сегодня заставил меня тревожно прервать вдох и задержать дыхание. Что-то было не так: едва заметное отклонение от оси, но настолько важное и явно совершённое для того, чтобы я поняла, не просто бросалось в глаза. Оно вспыхивало передо мной ярким светом маяка.
Лёгкое касание ладоней, неожиданно горячих, – чуть более долгое, чем всегда. Доля секунды, но… В руке остался не только камень. Ещё кое-что. Что-то мягкое и шершавое, похожее на комочек бумаги, какие лепили в школе мальчишки, чтобы стрелять через пустую ручку.
Меня разбирало желание оглянуться. Но я заставляла себя всё быстрее и быстрее идти давно проложенным маршрутом. Сердце заходилось в сумасшедшей гонке с самим собой, каждое движение головы отдавалось в висках и заставляло плясать всё вокруг. Воздуха предательски не хватало. Кое-как добравшись до выхода на улицу, я тяжело поднималась по ступенькам, держась за поручень, как престарелая женщина лет так ста, не меньше. Пытаясь не думать о том, что покоилось в моей мокрой, ледяной ладони, я повторяла только одну фразу: «цепочка не должна прерваться». Подобно мантре, она настраивала меня на ожидание, на молчаливое согласие с той ситуацией, в которой я находилась. Нужно было просто потерпеть: пройдёт чуть меньше часа, как я окажусь на работе и смогу узнать, что прячу. Если только это принадлежит мне.
Дорога