– Да, да, ― согласно кивнула Джулия, вспоминая о собственных изменениях внешности за последние тридцать лет. Разумеется, не в лучшую сторону. ― Конечно, всё дело в вашем возрасте, простите мою глупость. Но я, бывает, гадаю: сколько лет может быть уважаемому сэру Милвусу? Ведь в вашем читательском билете год рождения почему-то не указан.
Старик хитро улыбнулся.
– Ваши правила позволяют соблюдать даже полную анонимность, если документы не забираются на дом. Я же позволил себе лишь немного пококетничать, не афишировать свой возраст. Но вам, как старой знакомой, скажу всю правду. Мне сейчас за девяносто.
– Похоже на то, ― опять кивнула библиотекарша. ― Хорошо помню своего прадеда. Я была совсем юной, а ему минуло девяносто два. Но он к тому времени уже ничего не соображал, только лишь мычал. И возить его последние десять лет жизни приходилось в инвалидной коляске. А вот вы – и ходите весьма бодро, и рассуждаете здраво.
– Мятежный дух мой властвует над телом, ― заявил Милвус. ― Очевидно, гены сделали меня похожим на старый дуб. Который и гол, и уродлив, и жалобно скрипит на ветру. Но крепок, силён, и корнями так вцепился в землю, что ещё долго никому не сломать упрямца и не повалить.
– Завидую вашему оптимизму. Сегодня, похоже, мне предстоит изрядно помучиться?
Старик с улыбкой извлёк из-за спины красивую белую розу.
– На этом кусочке Земли вы – ангел, мисс Джулия. Как цветок, олицетворяющий чистоту, смирение и светлую надежду.
– Ох, вы меня каждый раз смущаете. Очень приятно, благодарю. Теперь я готова отыскать для вас что угодно, даже если придётся убить целый день. Что сегодня желаете?
Посетитель пожелал дневник некоего Роберта Кирстона «из двух тетрадей, помещённых в чёрный деревянный футляр».
– Вы всегда так хорошо осведомлены, господин Виперидус, ― с трудом выговаривая фамилию, сделала свой комплимент старая дева. ― Вы прекрасно готовитесь к посещению и точно знаете, чего хотите. В каталоге дневник должен быть. Насколько он большой давности?
– Восемнадцатый век, ближе к концу.
– А, вспомнила! Этот экземпляр недавно спрашивал один симпатичный профессор. Но он тогда кучу дневников того времени просматривал, целый день здесь провёл.
– О, наверное, у симпатичного профессора масса свободного времени, ― отозвался старик,