– Patek Philippe, – прочитал я название, взяв их в руку, и стало понятно, почему над ними так тряслись воры. Часы этой марки и в моё-то время стоили космических денег. Например, мои последние, которые я носил, до того как меня поймали на взятке, стоили миллион долларов. Эти же, из белого золота, сплошь усыпанные крупными бриллиантами, стоили точно дороже.
Надев их на руку, я попрощался с улыбчивым персоналом и пошёл к советской команде, с любопытством смотрящей за моим возвращением.
– Это кто, Вань? – поинтересовался у меня Кузнецов. – Не похож на местного.
– Угу, – подтвердил я, – он из Москвы, попросил передать письмо на родину. Я знаю его родню, поэтому не смог отказать.
– А, ну письмо – это ладно, – успокоился он.
Очень скоро для нас подали самолёт, и спортсмены, нагруженные сумками и мешками, словно челночники в 90-х из Турции или Китая, стали грузиться в воздушный транспорт. Я со своей небольшой сумкой смотрелся по-прежнему белой вороной, ну а что, спортивная форма почти ничего не весила, как и мои шиповки, а кеды я сжёг вместе с костюмом, в котором творил всякое, сейчас же я был одет в кроссовки, лёгкую куртку, а подарки Вари занимали совсем мало места.
– Ну всё, домой, – кто-то радостно произнёс рядом со мной из девочек.
Когда самолёт взлетел и стали разносить соки и газеты, сначала в носу лайнера раздался громкий недовольный вскрик. Все заволновались, стали подниматься, чтобы посмотреть, что случилось, но недовольный возглас раздался и ближе ко мне, а вскоре рядом со мной оказался главный тренер сборной СССР, потрясая советскими газетами.
– Ваня, смотри, что эти борзописцы про тебя написали?! Как так можно вообще? Что за ерунда там творится у них в головах?
Его слова вызвали интерес у многих, и легкоатлеты попросили газеты у стюардесс, поэтому вскоре на меня было направлено очень много различных взглядов, в основном сочувствующих. Но были и торжествующие.
Успокоив возмущённого тренера, я взял у него из рук «Труд» и «Известия», посмотрев на первые полосы. На них я был запечатлён в позе Усейна Болта, радостный, довольный, так что название статьи «Позор советского спорта» сильно с ней контрастировало.
«Иван Добряшов, несмотря на предупреждение всех комсомольских организаций и трудовых коллективов со всей страны, всё же оказался включён в состав советской сборной, представляющей нашу великую страну на Олимпиаде в Мексике. Где он продолжил вести себя недостойно гражданина Союза Советских Социалистических Республик, а именно, кривлялся на весь мир, показывая странные позы, зачем-то ходил по стадиону, когда все остальные атлеты мирового уровня уже давно ушли с дорожек».
Тут, конечно,