Я опять не в состоянии закончить фразу. Ещё немного, и окончательно свихнусь. Столько всего навалилось за один день.
– Мама! – в распахнутую дверь вбегает Богдан и бросается мне на шею.
На пороге застывает отец, сложив руки по карманам брюк.
Крепко прижимаю к себе сына – самое дорогое, что есть у меня на свете. Провожу рукой по светлой макушке, наслаждаясь прикосновением. А когда Богдашка неловко чмокает меня в щёку, и вовсе забываю ненадолго обо всех проблемах.
А ведь буквально в паре метров от нас, за тяжёлой дверью кабинета сидит, возможно, отец моего Богдана.
Так, надо уводить их отсюда. Здравый смысл, который существовал сегодня отдельно от меня, возвращается. Когда дело касается близких, мозг начинает работать по-другому. Ни моему отцу, ни Богдану незачем пока видеть Женю.
Я передаю свой пакет с формой папе, и он идёт к автомобилю. Галя уходит следом за моих отцом. Я обычно подвожу её после работы, поэтому и сегодня мы поедем вместе.
Беру Богдана за руку и тоже иду к выходу, но вовремя понимаю, что забыла на стойке телефон.
Делаю всего пару шагов, но неизбежность накрывает меня с головой. Дверь кабинета босса открывается, и Женя выходит в холл.
Сканирует взглядом Богдана и переключает своё внимание на меня. В его глазах – огромное буйное море, состоящее из одних сплошных вопросов.
Ну же, давай, Женя, я верю, что ты вспомнишь!
Босс так смотрит на ребёнка, словно это не маленький человек, а насекомое. В его тёмных глазах холод и что-то ещё, такое страшное, трудно читаемое…
Богданчик теряется под пристальным взглядом и жмётся к моему боку. Душа в миллионный раз за сегодняшний длинный день разлетается на тысячи осколков. Каждый из них ранит, больно вонзаясь в грудную клетку.
– Папа? – шепчет малыш, заставляя моё сердце сжаться от очередного болевого спазма.
Богдану всегда не хватало мужского внимания. Мой отец старается уделять ребёнку время, но всё же малыш понимает, что это дедушка. Не папа.
Машинально прикасаюсь ладонью к губам сына. Богдан понимает без слов, больше не пытается заговорить.
– П-простите, – бормочу бесцветно. – Мы уже уходим, я понимаю, что ребёнку не место в клинике.
Не перенесу, если босс начнёт возмущаться или того хуже наговорит грубостей при Богдане. Поэтому беру инициативу в свои руки. Слегка подталкиваю сына в сторону двери, но он упирается маленькими ножками. Не двигается с места.
С опаской поглядываю на мужчину. Сейчас я не могу воспринимать его, как вернувшегося с того света мужа. Он такой опасный, такой чужой, такой таинственный. О чём думает босс, даже представить сложно. Будто сплошь покрыт металлической бронёй.
Мой Женя был более открытым, я с лёгкостью считывала его эмоции. Особенно злость, которая всегда была на поверхности. А этот…
Он же злится, ведь так?
Перевожу взгляд с босса на сына и обратно. Надо уходить, но я теперь, подобно Богдану, не