Потом я попросила их рассказать, чем они занимались весь день; но они стали жаловаться, что было то же самое, что и накануне, и, похоже, впредь будет то же самое. Они оба качались на высокой трапеции под потолком амбара, но в основном упражнялись на учебной, у самой земли, подтягиваясь и опускаясь на перекладине.
– У меня все болит, – пожаловалась Дэнди. – А этот клятый Дэвид заставляет нас работать, работать и работать.
Джек раздраженно кивнул в знак согласия.
– А еще я с голоду умираю, – сказал он. – Мэрри, мы пойдем поедим, а потом к тебе вернемся. Тебе что-нибудь нужно?
– Нет, – ответила я, благодарно улыбнувшись. – Я полежу, погляжу на огонь. Спасибо, что растопил очаг, Джек.
Он склонился и взъерошил мне волосы, так что кудри встали дыбом.
– Да не за что, маленький мой игрок, – сказал он. – Скоро будем.
Они спустились по лестнице в конюшню. Я слышала, как Дэнди застонала, когда ей пришлось опускать крышку люка натруженными руками, слышала их голоса, когда они шли через двор к двери в дом. Потом услышала, как открылась и закрылась дверь кухни, и стало тихо.
Тихо – только потрескивал огонь да иногда шевелился в деннике под моей комнатой Море. Я смотрела, как растут и опадают на стене возле меня тени. Я никогда раньше не видела огня в спальне, никогда не лежала в темноте, чувствуя на лице жаркое сияние и видя его яркое тепло сквозь закрытые веки. Мне было так уютно, так спокойно и надежно. Роберт Гауер сказал: ему жаль, что у него таких, как я, не дюжина. Сказал, что я его порадовала больше, чем кто-либо другой. Я позволила ему взять себя за руку и не почувствовала тяжелого тоскливого покалывания отвращения, когда он меня коснулся. Я позволила Джеку потрепать себя по голове, и мне понравилась эта беззаботная ласка. Я смотрела на огонь, который Джек для меня разжег, в комнате, которую приготовил для меня Роберт, и в кои-то веки чувствовала, что обо мне кто-то заботится. Уснула я с улыбкой. А когда Джек и Дэнди пришли меня проведать, я спала, вытянув руку и раскрыв ладонь, словно тянулась к кому-то, ничего не боясь. Они добавили в огонь полено и на цыпочках вышли.
В ту ночь мне не снились сны, и проспала я допоздна.
Роберт велел Дэнди меня не будить, и я не шевельнулась до самого завтрака. Я спустилась в кухню и призналась миссис Гривз, что потеряла шляпку, когда добывала для хозяина состояние. Она уже обо всем знала и улыбнулась, сказав, что это ерунда.
С платьем и передником дело обстояло серьезнее. Передник был навеки запачкан кровью и пятнами от травы, серое платье тоже было грязным. Я весело поглядела на них, когда миссис Гривз выудила их из котла и неодобрительно зацокала языком среди пара.
– Ну, значит, буду все время ходить в бриджах, – сказала я.
Миссис Гривз обернулась ко мне с улыбкой.
– Если б ты знала, какая ты в них миленькая, ты бы в жизни их не надела, – сказала она. – Думаешь, оденешься мальчиком и ни один парень тебя не заметит? Может, так оно и было, когда ты была малышкой, да еще хоть этим летом;