Сказал ли я что-то о внешности Голобородьки? Не помню. Не в этом смысл. Смысл не в рисовании портрета, он и не нужен, смысл в стремлении упорядочить, разъяснить человека, это не художественная работа, а как психическое анатомирование.
Эти заметки – не отчет. О чем? Перед кем? Это попытка спасти память. Нас объединяло чувство культурного протеста, Голобородько был Икаром, Базаровым, революционером духа. Смешно же выглядел революционер без последователей!
Потому что я все-таки был сам по себе, больше наблюдал, дальше отстранялся, держал дистанцию, есть чувство дистанции не только у боксеров, есть чувство такта не только у лакеев, но нам надо меньше аналитики, моя цель сейчас – разрушить дамбу, сдерживающую мои полумысли.
Однажды Голобородько изумил меня, достав из-под стола гармошку. Я тогда был в особенно мрачном расположении духа, Голобородько сказал удвоить дозу лекарств, а пока, чтобы меня приободрить, стал наигрывать на гармошке музыку из игры «Марио», чем и правда меня развеселил, наверное, мы тогда были как Август и Эдеварт Гамсуна.
Однако весело было не всем: вскоре к нам ворвался врач из соседнего кабинета и сказал Голобородьке, что здесь не «Поле чудес».
– Пошел к черту, болван! – не переставая играть, парировал Голобородько.
– Доктор! – пыхтел оппонент. – Шарлатан, а не доктор! Диплом свой у бомжа купил!
– А ты свой вообще на принтере распечатал!
– Утырок!
– Падальщик!
– Гармонист хренов! Клюква!
– Балда!
– Отморозок архангельский!
– Тля болотная тюменская!
– Вошь!
– Гнида!
– Мухомор недосушенный!
– Ябедник косорылый!
– Мымра!
– Трепло!
– Вепрь!
– Жужелица!
– Мойдодыр!
– Валенок!
– Тьфу!
– Против ветра не плюй!
– К черту тебя!
– Да и тебя туда же.
«Это был мой самый долгий разговор с коллегой за последний месяц, – заявил потом Голобородько. – Хотя вот недавно еще главврач сказал, что я «человек-карусель». И это прозвище меня искренне развеселило, я вышел с сеанса в прекрасном расположении духа: хотелось работу искать и горы сворачивать.
Человек-карусель! Да, а главврач-то их, Щеглов Василий Анатольевич, очень любил коньяк, от пациентов дареный. Он любил коньяк, от пациентов дареный, выпивать на работе. И дома тоже любил коньяк, от пациентов дареный, выпивать господин главврач Щеглов Василий Анатольевич. Это ведь я тоже от Голобородьки узнал: зашел он к нему как-то по вопросу по какому-то, а главврач из горлышка прямо коньячку глотнул и крякает. Голобородько тогда уселся за стол, подложив под себя ноги, и спросил:
– Конину, так