– О чём? Скажи, о чём?!
– О чём, о чём! Любите вы друг друга. Сами себя мучаете, – он отвернулся, – Злости в тебе много Паша. Помягче бы тебе стать. Злишься на весь свет.
Павел молча отвернулся.
– Ты же, можно сказать, её сам толкнул к этому Лёне.
– Да?! И как же?! – он зло посмотрел на Вениамина.
– Ты же прекрасно знаешь, что не к нему она сбежала, а от тебя! От твоей чёрствости. Ты сам-то чего сделал, чтобы её вернуть? А она что, ждать должна была, когда ты поумнеешь? Ну, ждала… И чего? А тут он, заботливый, рядом. Пойми ты, Пашка… Женщины любят ласку, тепло, а ты как обдашь своим холодным взглядом, так прям мороз по коже пробирает. Кому это понравится? Ты же мужик, понимать должен уж.
Павел вздохнул, опустив голову.
– Чего с головой-то? – он посмотрел на шишку на голове парня.
– Да так, – Паша махнул рукой. – Не хорошо получилось. Случайно, а, можно сказать, обвинил её. Да что там, правда обвинил.
– Ну, вот видишь. Ума тебе не хватает, Пашка. Сходи к ней, поговори. Цветы вот подари, они это любят. Раньше-то небось и не дарил?
– Дарил, – отвернувшись, пробурчал он.
– Плохо дарил. Да и одними цветами тут не поможешь. Ты, Паш, не обижайся на меня, а прислушайся к словам. Всё равно ведь без неё не сможешь… Из сердца человека так просто не выкинуть.
Вениамин встал и, снова посмотрев на парня, пошёл в сторону реки.
– Я это… На реку схожу. Лошадей посмотрю, да так, искупаюсь. Жарко чего-то сегодня.
– Ну да, – Павел усмехнулся. – Самая жара, двадцать три градуса. Не то что вчера, за тридцать.
Вениамин смущённо кашлянул.
– Ну, просто схожу. В общем, надо мне.
– Да понял уж… Ольга приехала?
– Это ты к чему? – мужчина остановился, посмотрев на Павла.
– Иди уже, заждалась небось. Как дети малые, прям. Два свободных человека, а прячутся, как будто преступление какое. Да уж все знают, чего от людей-то прятаться?
– Да это… Мать-то её ещё не знает. Как, чего, – Вениамин переступил с ноги на ногу.
– Будто она против будет. Сама прячется, теперь и дочь также, и ты хорош. В мою жизнь лезешь, а свою наладить не можешь.
– Сам разберусь, – недовольно буркнул он.
– Вот-вот. И я сам, как-нибудь.
– Ба! – Евдоким всплеснул руками, посмотрев на ушибленный лоб внука. – Никак грабли, – он усмехнулся, подойдя ближе. – Где тебя так угораздило-то?
– Так… Производственная травма, – Павел недовольно отвернулся.
– Ты ж вроде врач? Или я чего-то пропустил? – дед усмехнулся. – Вот нынче ребятня-то пошла, видать, не успеет родится, сразу доктору в лоб.
– Дед, очень смешно, – сжав зубы от злости, Павел бросил недовольный взгляд на деда.
– Ну, а чего? Если производственная? Или, мож, кобылка какая копытам заехала? – слегка толкнув его плечом, всё также усмехаясь, спросил Евдоким.
– Ещё