Из других правил я запомнил уведомление о том, что в доме госпожи Шторм избегают карточных игр и разговоров о переменах в образе российского правления. Первый пункт я не нашел абсурдным: русские очень азартны, поэтому желание отвадить от дома любителей фараона и пикета можно назвать разумным. Что же касается второго, то разговоры в России о необходимости конституционной монархии распространены не меньше карточных игр, но у хозяйки дома явно были свои соображения на этот счет.
Мой словоохотливый спутник вступил в беседу с некоторыми из пассажиров. Так как немедленно переводить было бы неучтиво, я решил ненадолго вздремнуть, чтобы без усталости приступить к разрешению загадки миссис Шторм.
Глава 1
Сентябрь 1824 года
– Барыня! Какие закуски подавать сегодня прикажете? – заглянула на веранду дородная кухарка, баба Маша. – Добро вельможные бояре пожалуют, а то ведь, как бывало, наберется разная шантрапа да нехристи. Опять на них конфекты шоколадные изводить? Али блинами с икрой обойдутся?
Я, как всегда, добродушно отмахнулась:
– Все подавай, Марья Сергевна, не нам жадничать.
Кухарка вздохнула и ушла, сдобно бурча про нехристей, дорогой шоколад и сумасбродных бар. А я улыбнулась – что я за барыня? Никакой субординации. Праздничное меню на пятьдесят гостей составлено вчера шеф-поваром Жоржем (конечно, Егором) и утверждено мною. Нашлось место и конфетам, и икре с блинами, и еще тридцати различным блюдам-угощениям, половину названий которых баба Маша не может произнести (хотя может приготовить). Но пусть придет к барыне, похлопочет о барском добре. Это хорошая привычка, и отучать от нее не буду.
Было прекрасное, солнечное осеннее утро. Прекрасное хотя бы потому, что на меня с утра не обрушился неотложный доклад и не пришлось составлять послание курьеру или тем паче собираться в дорогу самой. Ну или не стряслось чего-то непосредственно в моей усадьбе.
Впрочем, осень ранняя, день долог, что-то, может, еще и стрясется. Пока же ничто не мешает стоять на веранде с чашкой кофе и наслаждаться остатками бабьего лета.
Сегодня, вообще-то, два праздника. Первый – именины Лизоньки, моей дочки. Ей исполняется одиннадцать – тот самый возраст, когда дети становятся подростками и даже без молнии на лбу начинают понемножку чудесить. Морально я к этому готова, и вообще, принимаем проблемы по мере поступления.
Второй праздник – тайный, о котором знаем только Миша и я. Девять лет назад я, нырнув в пруд в начале XXI века, вынырнула в небольшой речке в 1815 году, в Нижегородской губернии. Переместилась из тела пенсионерки в девятнадцатилетнюю девчонку, но уже вдову и юную мать. Девчонка от нерадостной перспективы провести зиму в промерзлом захудалом поместье не придумала ничего лучше, чем кинуться в эту реку. Так что новая жизнь началась почти без