Мама потребовала, чтобы Вера отдавала заработанные деньги ей, и тут Вера впервые в жизни проявила характер. Она стала вносить в общий бюджет примерно треть месячных расходов семьи на питание и коммунальные платежи, но остальное оставляла себе. Попросила дядю Витю открыть сберкнижку на ее имя и все свои заработки собирала на этой книжке. Пока ей не исполнилось шестнадцать, родители учеников переводили плату ей на счет.
– Это мне на учебу, – говорила Вера, хотя мама слышать не хотела ни о какой учебе.
…Она сама не понимала, как ухитрялась все успевать. Училась, убирала, готовила, покупала продукты, возилась в саду, занималась с учениками… Когда мать в очередной раз приступила к ней с разговором о том, что она должна вносить заработанные деньги в общий котел, Вера спросила:
– Мама, а ты никогда не задумывалась, сколько прибавочной стоимости ты из меня выжимаешь?
Лидия Алексеевна смутилась. Кругом уже властно заявляла о себе новая жизнь, разрешили ИТД – индивидуальную трудовую деятельность, – росли, как на дрожжах, кооперативы, но ей, родившейся в 1950 году, этот язык был хорошо знаком. Она не нашлась с ответом, промолчала и больше не заводила разговора о деньгах.
Конечно, Вере хотелось купить себе что-нибудь. Ей надоело донашивать вещи за старшей сестрой. Лора любила одеваться ярко, броско, а Веру такая одежда тяготила, она все время старалась прошмыгнуть незаметно. Но она твердо решила уехать учиться в Москву и почти не трогала деньги. Купила универсальную черную юбку с белой блузкой и пару практичных туфель, а остальное берегла до решающего часа.
На темно-синей «мыльнице» дяди Вити, отлаженной, надо было признать, на диво, Коля и Вера объездили весь нелепый, растянувшийся на сто пятьдесят километров город Сочи, даже живописные отроги Красной Поляны, в те годы еще не так свирепо охраняемой…
Колю поражало, сколько у нее знакомых. Вера могла помахать с другой стороны улицы какой-то женщине и на ходу бросить ему:
– Это куратор нашего художественного музея, она покажет нам запасники. В нашем музее есть интересные картины, только их до недавнего времени не выставляли…
И они пошли в музей, причем в те часы, когда он официально был закрыт. Женщина-куратор впустила их в залы, где Вера и Коля смогли в полном одиночестве насладиться радостными и солнечными картинами Машкова, Куприна, раннего Кончаловского и других художников русского авангарда, рисунками Серова и Кустодиева.
В пустом