То же самое происходит везде, и не воспоминания о древности становятся причиной того, что пейзажи Аттики обретают некую особую духовную сущность, отличную от прочих пейзажей во всем мире. Напротив, именно они объясняют древность, всю древность – ее философские размышления, оставленные нам произведения искусства, поэзию ее мифов, смысл, который она придавала жизни, и ее отношение к смерти. Приводя самый прекрасный из примеров, скажу, что Парфенон – ни что иное, как логическое дополнение пейзажа, его восхитительный плод. Без окружающей его равнины, без скалы, ставшей для него постаментом, без омывающего его обильного света, без венчающего его неба, существование Парфенона было бы невозможно или же он не имел бы своего спокойного величия и гармоничного равновесия. Гляньте, как он стоит на своей скале: его невозможно оторвать от окружающего пейзажа, который он венчает. Его столь восхитительное совершенство было бы невозможно, если бы он не был сооружен в гармонии с окружающей природой и если бы сама природа не соответствовала бы мере человеческого Духа.
Шарль Моррас4 писал когда-то: «В Афины нужно идти как для любовного изъяснения». Слова эти прекрасны, но не соответствуют действительности. Они соответствовали бы действительности, если бы речь шла, например, об Италии, где господствует атмосфера наслаждения, а сама Италия прекрасна, как прекрасная женщина. Афины же и ее пейзажи обладают иной сущностью. Чувство, которое они вызывают, серьезнее и более целомудренно. Прогуливаться ли среди сосен в Дафни5, чья церковь сияет, словно византийская лампада, уйти ли к таинственному лону Гиметта, в рощи вековых олив, где находится русло Илисса, или туда, где из мраморной головы овна струится источник Кесарианы, или к гармоничным берегам Вульягмены и Рафины, или направиться неспешно в Колон, где пел в древности соловей Софокла, или же, наконец, присесть у Акрополя в час, когда вечер
teint d’amethyste les Dieux
sculptes aux/rises des portiques,
и ощутить совершенное равновесие, сотворенное спокойствием и остающимся сдержанным восторгом.
В этих пейзажах, исполненных меры и сущности, некий ни с чем не сравнимый свет придает пластическую ценность малейшему предмету, созерцание становится сосредоточенностью в себе, а душа, исполненная серьезной радости, способствует твоему созреванию и обогащению, словно ты – плод, который поило солнце.
Замок Королевы
Есть