Вдруг у Сергея выпала из рук тетрадь, и он понял, что держит в руках листок, случайно попавший в начало, но на самом деле являющийся финальным пристанищем всего повествования. Встав с кресла, мужчина поставил чайник на печь, подождал, пока вода согреется и, долив кипяток в чашку, снова окунулся в чтение. Его глаз резал стиль, ошибки, опечатки, но его писательское чутьё хищно уцепилось за пожелтевшие страницы, и он буквально глотал чей-то нестройный рассказ. Перед Сергеем раскрывалась чья-то жизнь и это был не придуманный образ, не раздражающий своей фальшивостью герой, это был настоящий невыдуманный человек. Баранов аккуратно пролистывал исписанные листы и вдруг замер. Последние строки были начертаны на слипшейся бумаге, писатель присмотрелся к рыжим пятнам и вдруг понял, что это кровь. Помедлив, он подложил тот отрывок, с которым познакомился в первую очередь, и до него дошёл смысл заключительных строк.
Сергей встал, походил по быстро остывающему помещению, отряхнул руки, словно они были выпачканы, взял нож и присел обратно. Поддев листки, он аккуратно разъединил их и прочёл следующее:
«Хотел написать историю своей жизни. Получилась туфта! Почему-то сейчас, когда нестерпимо больно, вспоминается бабушка, чаны в которых она квасила ягоды, большой самогонный аппарат, стоявший чуть ли не на виду, и навсегда осевшее в памяти: «Егор, моя мурцовка самая лучшая. Мне не стыдно людям в глаза смотреть, я делаю всё с совестью.». Сейчас бы выпить бабушкиной мурцовки…, чтобы уходить было не так больно. Если бы мне кто-то сказал, что последним моим собеседником будет тетрадь, я бы громко смеялся, но, видимо, так и есть.».
Даже застыв от того, что повествование оборвалось, Сергей быстро раскидал оставшиеся газеты, но там ничего не было. Осмотревшись вокруг, он поводил взглядом по полупустому помещению, где стоял лишь пустой пахший плесенью и затхлостью шкаф, кухонный стол, кровать и кресло, в котором мужчина проводил почти всё своё время. Искать было негде, потому что уже прежде, страдая от скуки в этом одиноком месте, Сергей обследовал все уголки крохотной хижины.
Вдруг его взгляд упал на вырезанный в потолке квадрат люка, позволяющий попасть в мансарду. Надобности подниматься туда не было и поэтому мужчина оставил ту часть дома без внимания: желания лезть в продуваемою ветрами коморку не было. Но теперь появилась цель и смысл, и поэтому мозг заметался в поисках решения проблемы, как в отсутствии лестницы проникнуть внутрь. Вскоре нехитрая пирамида из стола, стула и еле живой табуретки возвышалась точно под деревянной крышкой. Сергей с опаской оглядел шаткую конструкцию, подумал о том, что затея травмоопасная и дурацкая, но накопленная во время бездействия энергия гарцевала внутри, и он полез наверх. Мужчина