Карим открыл мне совершенно другую сторону «Золотых цепей». Девочек-рабынь, тех, что не носили золотых ошейников и обитали в фиолетовых локациях, местные работники и, в том числе руководители, звали «бройлерами», но никак не «жрицами», и даже не «шлюхами». БРОЙЛЕРАМИ! Среднячковых их же клиентов нарекли «шпорами», и, в общем-то, это и был самый прибыльный сектор, но… НО не в области доставления удовольствия и предоставления основного спектра услуг Цепей.
– Это мой маленький тайный бизнес, Китти, – гордо вещал Карим, по-джентльменски держа мою руку, пока мы спускались по винтовой лестнице к железной стене, – Ты готова увидеть мое детище, дорогая?
– Конечно, – робко произнесла я и непринужденно улыбнулась.
Он нажал на скрытую полость, и перед нами начала появляться сначала узкая полоска света, а затем и абсолютно белый коридор. Эхо моих острых каблуков шло впереди меня и бежало обратно в ужасе от увиденного, вбиваясь в мои пятки.
– Это сработанные Бройлеры, точнее то, что от них остается, когда они изнашиваются, – безэмоционально объяснял молодой человек, приобнимающий меня за талию.
Немой крик застыл в моих глазах и связках, когда Карим прильнул к моим губам.
Господи… Боже…
***********************************************
В центре Лос-Анджелеса в элитной квартире с панорамным видом на Голливуд, как раз-таки напротив огромного окна сидела сгорбившаяся худая женщина с каре все в том же белом ажурном платье, которое уже пахло даже неприлично, и наблюдала за приближающимся рассветом. Капая на заляпанную мизерную грудь, она осушила очередной стакан с крепким пойлом, когда в гостиную вошла рыжая любовница Айдара и обратилась к ней через отражение.
– Ну и зачем ты так срочно хотела меня увидеть, Зира?
– У нас появилась проблема, Долорес, – не поднимая глаз, пьяная женщина наполнила новую дозу, вытерла подбородок и чокнулась с гостьей через ослепительный пейзаж.
Глава 8. Досье
Айдар.
Красный кабинет, золотые непроницаемые портьеры, похожие на чешуйчатую шкуру сказочного дракона, плотно задвинуты. Ни один луч беспощадного солнца не проникает в помещение, не уничтожает мои чувствительные к сейчас любому источнику света глаза. Виски давят, словно кто-то ковыряет их чем-то острым изнутри. Разжевываю таблетку, морщась от горького вкуса и запиваю водой, громко возвращая стакан на зеркальную отполированную столешницу. На столе горит лишь тусклая едва заметная лампочка, и я вспоминаю о Кэтрин. Мой едва ли заметный мерцающий лучик в беспросветной тьме.
Где она, черт?! Это просто невыносимо! Лютая ревность и ослепляющая ярость слишком явно давали мне понять, что я не смогу использовать ее в нашей грязной игре. Как я посмею жить с тем, что сам же подложил единственную женщину, которая пробудила во мне чувства, под младшего