Валентина задумалась.
– Надо сначала выяснить, откуда могла взяться эта девочка. Ты говоришь, что сад возле вашего дома старый? Давай попробуем узнать, что было раньше там, где колхоз построил дома для молодых специалистов. С кем у тебя сейчас дочка?
– Я Анну Ивановну попросила за Таней приглядеть, нашу бывшую квартирную хозяйку.
– А вот у неё-то мы и попробуем узнать, чей это старый сад.
***
– Чей сад? – Анна Ивановна задумалась. – На этом месте раньше дом стоял, лет сорок назад здесь вдова Настасья Горюнова жила с сыном Степаном. Сын повоевать успел, пришёл с войны героем. Девки за ним табуном ходили, а он сироту Аниску с соседнего села привел, да еще с дочкой маленькой, Светланой. Уж как бушевала Настасья, как не хотела принимать Анисью. Кричала, что своих внуков хочет воспитывать, родных, а не приблудных. И угомонилась, только когда Стёпа пригрозил вместе с женой на Балхаш завербоваться работать. Года три молодые спокойно прожили, а тут Степана ещё с несколькими механизаторами отправили в длительную командировку за новой техникой на завод-изготовитель. А у Анисьи, как назло, воспалился аппендицит, но она в больницу никак ехать не хотела, боялась Свету с Настасьей оставить, та её успокоила: мол, не волнуйся, за девочкой пригляжу.
Анисья почти месяц в больнице провалялась, гнойный аппендицит у неё был, развился перитонит. Еле выходили, а когда Аниска вернулась домой – оказалось, что Света пропала почти сразу, как мать в больницу отвезли. Настасья каялась, в грудь себя била, просила прощения за то, что за девочкой не уследила. Почти месяц всем селом искали, и следов ребёнка не нашли. Решили, что утонула она в канале, а тело течением в реку унесло, а там коли сразу не нашли, то жди, может, где всплывёт. Не всплыла. Аниска на себя руки наложила, удавилась с горя в коровнике. Степан как раз на похороны из командировки попал. С того самого дня, как жену похоронил, запил Стёпка горькую, как мать не упрашивала перестать, как не убеждала, что девок молодых вон сколько, еще пять раз жениться можно, сын пил всё больше и больше, из шоферов выгнали, сторожить стал технопарк. И, в конце концов, так и замерз пьяный. А старую Настасью удар хватил. Так в один год все Горюновы и перевелись.
Дом на отшибе стоял, никто на него не позарился. Сначала шофера командировочные ночевали, а со временем и вовсе забросили домишко. Когда колхоз стал дома для молодых семей строить, старый дом Горюновых снесли, место расчистили. Только сад и остался, деревья еще не старые были, обильно плодоносили, да и сорта хорошие.
– Вот что, Люда, забирай девочку и уноси отсюда, немедленно. Произошло здесь что-то нехорошее, я пока не знаю, что. Но Тане в этом доме нельзя оставаться. Я попробую помочь, загадаю сон.
Люду уговаривать не надо было, подхватила она Танечку, а та как былиночка срезанная на руках матери повисла. Чуть ли не бегом заторопилась Люда домой к мужу, а Валентина поблагодарила Анну Ивановну и тоже