В одежде Даша тоже изысков не допускала, не экспериментировала. Носила прямые юбки, блузки, брюки и платья. Полноты своей она не стеснялась. Не пыталась втянуть живот, заниматься спортом или покупать утягивающее белье, просто принимала себя такой, как есть, и была вполне счастлива.
Но в жизни не все зависит только от нас и наших вкусов.
Мужчины, как оказалось, имеют другие предпочтения.
К несчастью, мужская и женская позиция в Дашином случае не совпадали, поэтому любовь нечасто гостила в ее жизни.
Когда Дарья училась в шестом, ей, например, очень нравился мальчик из параллельного класса. Беленький, чистенький, выглаженный, он играл на виолончели, ходил в школу с модным тогда «дипломатом», говорил тихо, двигался неспешно. Он задумчиво глядел в окно на переменах. Купив в буфете пирожок, жевал медленно, рот и руки вытирал белоснежным носовым платком. Даша, умиляясь, глядела на него как на редкий выставочный экземпляр. Подходила, останавливалась рядом и замирала. Любовалась. Глаз не могла отвести.
Но однажды мальчишка, заметив ее, недовольно остановился на лестнице.
– Ну? – насупился он.
– Привет, – смущенно зарделась Даша.
– Тебе чего надо?
– Ничего, – млея от счастья, Даша пожала плечами.
– Ну, тогда и не стой рядом. Ты толстая.
Любовь прошла мгновенно. Лопнула, как воздушный шарик.
В одиннадцатом она влюбилась в молоденького учителя по литературе. На уроках, не дыша, слушала его лекции о Бунине и Куприне, стащила у Наташки тушь для ресниц и блеск для губ. У мамы выпросила белую блузку с жабо. Трепеща от волнения, на переменах ходила в кабинет литературы, записалась на факультатив и стала активной участницей школьного литературного марафона. Молодой человек ее влюбленности не замечал, требовал более четкой дикции при декламировании стихов и жестко критиковал ее презентации и проекты.
Даша ужасно страдала, ночью плохо спала и совсем потеряла аппетит.
– Что-то творится с нашей девочкой, – учуяла неладное бабушка. – Такого в жизни не случалось, чтобы она три дня подряд от ужина отказывалась!
– Дашенька, что болит? Горло? Голова? Живот? – подозрительно приглядывалась Ирина Ивановна.
– Отстань, мама, – отмахивалась дочь. – Ничего не болит.
– Ты моя дочь, я чувствую, тебя что-то тревожит, – нервничала мать.
– Все! Хватит! Дайте жить спокойно, – Дарья решительно захлопывала перед ней дверь своей комнаты.
Но всеобщая паника, царящая дома, подвигла Дарью к решительным действиям. Вместо сочинения, заданного на дом по творчеству Анны Ахматовой, она написала посередине страницы четыре строки из любимого стихотворения великой поэтессы:
«Ты письмо мое, милый, не комкай.
До конца его, друг, прочти.
Надоело мне быть незнакомкой,
Быть