– Любит ее Ниночка, – улыбнулась Катерина.
– Угу, – согласилась подруга, – любит. Да и как ее не любить? Она же к ней всегда, как к родной, относилась. Помнишь, на руках носила целую ночь, когда у крошечной Нинки живот болел? А как платье ей на новогодний утренник всю ночь шила? Невестка моя покойная не ошиблась, когда выбрала Татьяну в крестные матери для Ниночки.
– Да… Столько лет уже прошло после их гибели, а будто вчера, – Катерина внимательно пригляделась к подруге. – А ты, вроде, расстроена чем-то? Обеспокоена? Или мне кажется?
– Ой, Катя, не кажется, – вздохнула Степанида. – Боюсь я, подруга, что беда на нас надвигается.
– Боже! Час от часу не легче, – Катерина испуганно опустила ноги на пол и напряженно выпрямилась. – Какая беда?
Ответить Степанида не успела, на пороге летней кухни появилась запыхавшаяся Нина.
– А я смотрю, в доме темно, а на кухне свет горит. Вы чего тут? Секретничаете?
– Не секретничаем. Проходи, – усмехнулась Степанида.
Ниночка набрала в ковшик воды, напилась и обернулась к Степаниде.
– А чего тогда такие загадочные?
– Не поверишь, тебя обсуждаем, – лукаво хмыкнула Катерина.
– Меня? – вспыхнула девушка. – С чего это, мам Стеш?
– Присядь, детка, – Степанида молча подвинула стул племяннице.
Ничего не понимая, Ниночка медленно опустилась на стул.
– Да что у вас тут за консилиум?
– А как ты, детка, хотела? – отозвалась Степанида. – Разве могу я спокойно теперь жить?
– Господи, – уже не на шутку переполошилась Катерина. – Да что у вас тут происходит?
Степанида, не отвечая, открыла шкаф, достала графинчик с вишневой наливкой, холодное мясо, порезала малосольных огурчиков, хлеб, домашний сыр. Поставила на стол рюмки, тарелки.
– Подай, Ниночка, вилки и салфетки, – она кивнула на полку у стены и глянула на подругу. – Подвигайся, Кать, к столу.
– С вами не соскучишься. Праздник, что ли, какой? Что мы отмечаем? – Катерина недоуменно развела руками. – Есть повод для наливки?
– А давай, подруга, без повода выпьем. Что-то на душе пасмурно да тоскливо, – Степанида указала на племянницу. – За Ниночку вот, например, давай выпьем. Или за то, чтобы тревоги мои напрасными оказались.
– А можно поподробнее? – Катя взяла рюмку. – Хотелось бы понимать, с чего такой трагический тон…
Степанида, будто и не слыша ее, обернулась к племяннице.
– Я не стала ничего при матери обсуждать сегодня днем, ни к чему ее будоражить. Она уже не в том возрасте, чтобы волноваться. Хватит с нее, она свое сполна получила. Но разговор наш сегодняшний, Ниночка, все-таки закончить хочется.
Девушка, сообразив, о чем пойдет речь, насупилась