Выстрел привычно поднял меня из стойки, и я, внутренне чертыхаясь и матерясь, бросился догонять соперников, поскольку старт без шиповок был просто ужасным. Догнать мне их удалось лишь на сорока метрах и финишировать вторым, поскольку ноги приходилось беречь и, как в школе-интернате, чуть больше внимания уделять грунту перед собой, чем состоянию тела и правильной технике бега. Время в связи с этим получилось соответствующим, но поскольку в следующий забег выходили трое лучших, я, конечно же, тоже прошёл дальше.
Когда я возвращался под трибуны, стадион недовольно гудел, слышался свист. Я демонстративно приложил руку к уху, но, не услышав аплодисментов, отмахнулся, заходя в комнату ожидания, а затем в нашу раздевалку.
Почти сразу туда забежала и Петрова. Она была мокрая от пота. Волосы едва не торчком стояли на голове.
– Ваня, нету обуви, – едва не плача, в отчаянии сообщила она.
– Зоя Евсеевна, до завтра найдёте? Мы не в Москве, я не могу пойти по знакомым.
– А как же ты сегодня будешь бегать?
– Так же, как и сейчас, – вздохнул я, обращаясь к Илье, – помассируй, пожалуйста, ступни и голеностоп, болят с непривычки.
Он кивнул и занялся ногами. Сначала влажным полотенцем протёр подошвы от смеси глины и гравия, затем занялся самими ногами. Петрова, понаблюдав минуту, покачала головой и пошла к выходу.
Глава 4
Второй мой выход на стадион снова ознаменовался недовольным гулом, но я лишь безэмоционально прошёл к своей дорожке. Новые спортсмены сразу посмотрели на мои ноги, удивлённо переглянувшись, но никто не подошёл ко мне c вопросом, и я занял колодки.
В этом забеге я пришёл третьим, поскольку соперники попались сильнее, так что пришлось ускорить бег в ущерб безопасности, но даже это позволило занять мне только третье место. Увидев ещё более худший результат на табло, чем в первом забеге, я услышал недовольные выкрики с ближайших трибун, там даже кричали: «Позор». Я снова дошёл до входа в подтрибунные помещения и приложил руку к уху, словно показывая, что слышу всё. Свист усилился.
Когда я вернулся, Илья мне прошептал:
– Прибегал товарищ Белый, забрал у меня твою форму и шиповки. Я ведь правильно сделал, что отдал?
– Да, молодец, – я похлопал его по плечу, – правый голеностоп, бежать всё труднее.
Он кивнул и занялся ногой. Сегодня был ещё четвертьфинал стометровки, на который я привычно вышел босиком, чем ещё больше разозлил болельщиков, соперники лишь криво улыбались, слыша, как меня матерят свои же соотечественники.
Благодаря работе Ильи ноги успели как вспомнить былое, так и правильно размяться, так что в этом забеге я пришёл вторым, пройдя в завтрашний полуфинал. Возвращался я в раздевалку опять под недовольный вой трибун, видимо, ожидавших от меня привычных рекордов в квалификационных забегах.
– Сполосну ноги, потом немного разомнёшь их, – кивнул я Илье, направляясь в туалет, затем, получив массаж и переодевшись, одним из последних спринтеров пошёл на выход,