Я счастливо миновал все стволы по пути к овражку – и даже попытался затормозить, но мои ноги, натруженные непродолжительным спринтом по лесу, отказались нормально выполнять приказ… Впрочем, плохому знатоку физики, как известно, всегда мешают ноги, а не всё та же проклятая инерция. Проехав на пятках последние пару метров до овражка, я повторил путь вышронца почти в точности. Да чего уж там, я прямо на него и свалился…
– Й-а-а! – выдал ящер, пуча на меня буркалы так, будто собирался ими стрелять.
– Ё-о-о! – согласился я, лёжа на разведчике и пытаясь собрать свой организм в единое целое. И всё потому что, судя по ощущениям, части тела у меня друг от друга просто-напросто отделились.
Когда я сумел – как истинный примат, идущий по пути эволюции – наконец встать на четвереньки, разведчик врага всё ещё пребывал в глубоком нокауте. Оставалось его только спеленать и отправиться назад, кляня свой собственный энтузиазм, толкнувший меня в проклятую погоню. Решашиарха я добивать не стал… Нет, вовсе не по причине любви к ящерам, а просто потому, что он успел очухаться и сбежать.
В лагере народ уже столпился вокруг Нагибатора, выясняя нескромные подробности произошедшего.
– Пустил я струю по кустам, взгляд перевёл ниже, а там не ветки, а морда удивлённая! Он, понимаешь, следы вынюхивал, а тут такая неожиданность!..
Своего пленника я скинул ко второму разведчику, а сам отправился позавтракать и отдохнуть перед тем, как мы выступим в дорогу. Ну и, заодно, приложить пару тампонов из лечебной травы к полученным в результате погони ссадинам…
Выступили мы довольно рано – ведь нападение случилось едва начало светать – а раз уж все проснулись, то и заново уснуть сразу не получилось бы. Наскоро перекусив, привязав пленных вышронцев к дереву (благо вся нужная информация у нас и так была!) и развязав ноги Роме, мы направились в сторону ставки местного сопротивления.
По словам Ромы, партизаны окопались в тропическом лесу – на самой границе плато. С севера было три места спуска с высот, об одном из которых вышронцы пока что не знали. Вот оно и использовалось в качестве пути для диверсий. И пусть лес на этой стороне был не слишком широким, но и мы не могли через него двигаться тем путём, который использовали как обителевцы, так и вышронцы – вдоль реки, которая в отличие от Золотой, петлявшей как не в себя, текла почти прямо. Пришлось продираться через зелёный ад в отдалении…
К вечеру мы, наконец, выбрались к лагерю партизан. Лагерь организовали среди густой поросли бамбука,