– Ты где воду брала?
– Ты же сам из колодца принес. – Она уставилась на него без упрека, но с изумлением.
– Странно. Ладно… – Он почесал затылок и махнул рукой. Заметно было, что Вит тоже вымотался и едва не засыпал на ходу. – Вылей ее, возьми теплую из кастрюли.
Неудивительно, что пятно забылось. Думать о нем не хотелось ни хозяину, ни гостье. Мысли в голове едва ворочались.
Вит убрал остатки посуды; Липа воспользовалась священным правом и убежала в баню. А когда вернулась – свет уже погас. Прокравшись к себе наверх, она взяла щетку с зубной пастой и спустилась обратно в сени, к умывальнику. Вода была ледяной, и Липа чуть не вскрикнула. Сдержалась. Вит наверняка уснул, пока она грелась, смывая с себя пыль и дневную усталость.
Брызнув в лицо пригоршню воды, она тут же покрылась мурашками – даже пританцовывать начала на месте. Не заболеть бы. Впрочем, вода закончилась слишком быстро. Открыв крышку умывальника, чтобы долить из ковша, Липа замерла. На этот раз черного пятна не было, но появилось нечто невиданное.
Тусклая лампа в сенях роняла блики на поверхность воды. В ковше плескалось… существо. Липа моргнула. Поставила ковш на стол. Склонилась чуть ниже.
Насекомое – или какая-то странная водоросль? – размером чуть больше мизинца с венчиком из мягких щупалец напоминало морскую актинию. Оно светилось мягким янтарным светом, безмятежно перебирало ножками и слегка колебалось. Дышало?
– Ну здравствуй, – прошептала Липа. – И что мне с тобой делать?
Существо не ответило, но внутри заплескалась горечь. В последние дни Липа держалась, глядя на Вита, а сейчас, оставшись одна, была готова расплакаться: от тоски, обиды, тревоги за маму – от всего разом. Еще и это чудо, неведомо откуда взявшееся…
– Что ты такое?
Липа заглянула в ведро – на всякий случай, – но больше ничего не нашла. Актиния оказалась единственной, с кем Липа могла поговорить, стоя ночью посреди темного дома.
– Ладно, пойдем.
Бросив полотенце на плечо, она зачерпнула существо кружкой.
Осторожно, стараясь не расплескать воду, стала подниматься наверх. Свет включать не пришлось: загадочная «водоросль» вспыхнула ярче, стоило Липе шагнуть в темноту.
– Так, допустим… – Она попыталась улыбнуться. – Настраиваемая яркость – это удобно.
Ни одна ступенька не скрипнула по пути. Оказавшись в мансарде, Липа затворила дверь и только тогда услышала шелест дождя. Подбежала к окну и опустила задвижку: по подоконнику растекалась лужа. Корешки книг, которые Вит хранил на столе, залило водой. Безобразное пятно исказило улыбку героини с обложки «Империи кривых зеркал». Коробка с цветными мелками съежилась. Плюшевый заяц, сидевший у окна, поник: левый глаз висел на нитке, из прорехи на плече выглядывал синтепон. Раньше хозяйка с ним не расставалась.
Липа зажгла настольную лампу и задернула занавеску. Негромко потянула носом. На глаза навернулись слезы