Растрепался вьюк и безобразно хлопал по взмыленным бокам, стесняя бег верблюда. Войлочный тюк свалился и тащился по земле, путаясь между длинными ногами. Споткнулся беглец и со всего размаха брякнулся на песок, взбороздив его своею мордою. Отчаяние придало силы несчастному животному, и оно снова вскочило на ноги, но уже страшный всадник сидел у него на шее, вцепившись зубами в загривок. Другой волк высоко взлетел на воздух и, как мешок, брякнулся на дорогу: он попал под удар могучей ноги и поплатился за свою неловкость.
Вдруг раздался выстрел.
Немного в стороне чернелась закопченная труба маленькой землянки. Только этою, искривленной коленом, железной трубою отличалась землянка от окружавших ее песчаных наносов. Кругом нее песок был сильно утоптан и покрыт навозом. Неподалеку лежал разбитый ящик повозки, кое-где валялись остатки колес. В дверях, более похожих на отверстие норы, виднелось испуганное лицо; беловатое облачко дыма медленно расползалось, исчезая в лунном свете.
Тяжело дыша, плашмя на боку, вытянув длинные мускулистые ноги, лежал верблюд, почти около самого входа. Волков как не бывало.
Это была почтовая станция на большом Орско-Казалинском тракте, в самой середине Каракум.
Станция эта называлась Джунгурлюк-Сор.
II. Перлович у себя на даче
Просторная, довольно высокая комната. Открытые потолочные брусья расписаны яркими, цветными узорами и украшены позолотою, стены, с бесчисленными хитро вырезанными углублениями, покрыты мелкою резной работою по алебастру. В одной из длинных стен, так как комната не квадратная, проделаны рядом одна с другою четыре двери из темно-коричневого карагача; двери эти также сплошь покрыты затейливою резьбою. Над каждою дверью – полукруглое окно с частым гипсовым переплетом, затянутым красною кисеею. Все эти двери выходят на обширную террасу, над нею – тяжелый навес, составляющий продолжение плоской крыши дома. Навес этот поддерживается рядом деревянных, кувшинообразных столбов. Справа и слева виднеются узкие двери в прочие помещения дома.
Несмотря на сорокаградусный жар, несмотря на солнце, стоящее над самою головою, в доме прохладно, и отрадный зеленоватый полусвет приятно ласкает глаза, утомленные ярким солнечным светом. Громадные столетние карагачи раскинули свои густые ветви над крышею дома; никакие солнечные лучи не найдут себе дороги сквозь эту массу темной зелени. Перед террасою – пруд, обсаженный такими же гигантами-карагачами. Высокие пирамидальные тополи, упираясь своими вершинами в сероватое, раскаленное небо, двойными рядами окружали все пространство сада. Тщательно вычищенные дорожки все сходились к пруду, по бокам этих дорожек тянулись неглубокие канавки (арыки) со свежею проточной водой: одни канавки проводили воду к центральному пруду – резервуару, другие – выводили ее вон, за пределы сада.
Всюду, куда могло только проникать солнце, виднелись деревянные решетки,