– Че приперся? – поздоровалась с Месхиевым баба Катя.
– К Зарубиной, – холодно отрезал Месхиев.
– Во кобеля! – восхитилась баба Катя и покачнулась. – У вас че, течка?
– Пить надо меньше, – терпеливо объяснил Месхиев. – Мне Зарубину видеть надо.
– Здесь че? Кино? – возмутилась баба Катя. – Че ее видеть?
– Дверь открывай! – потерял терпение Месхиев.
– Щас! Вали за халатом и бахилами! Херург! У нас сан епид твою мать режим!
Я хохотала, когда мне рассказывал об этом Месхиев. Да что там. Не только я, вся больница хохотала. Это стало крылатым выражением. Надо выбить бабе Кате премию или матпомощь за «служу отечеству».
Умудренный опытом Месхиев понял, что делать нечего, и пошел к себе. За ним – Димитрий. А за ними следом несся голос бабы Кати. Сленг. Ядреный. Приводить не буду.
– Что надо? – холодно спросил Месхиев.
– Халат и бахилы, – холодно ответил Димитрий.
– Я похож на человека, у которого есть халат и бахилы?
Димитрий промолчал.
– Нам не по пути, паренек, – пояснил Месхиев. – Смотайся в Милан и купи себе бахилы от-кутюр.
Вы представляете очень богатого человека в очень старой, среднестатистической городской больнице? И я – нет. У нас такие не водятся. Им наш лечебно-охранительный режим не показан. Богатых людей может занести в нашу больницу только по неотложным причинам, требующим незамедлительного медицинского вмешательства. Но до сих пор нашу больницу такая честь миновала. Очень богатые люди теперь лечатся у частных врачей, в частных клиниках за рубежом или в НИИ, где бабы Кати поддают ликером и ведут себя куртуазно. Или бабы Кати там уже не водятся. Вымерли, как динозавры.
Димитрий все же оказался в моем отделении. В час икс, когда разрешены посещения. Он был в халате и бахилах от кутюрье из приемного отделения. Он искал меня и нашел в процедурном кабинете.
Я отлично делаю венепункции – нахожу вены где угодно с закрытыми глазами, как наркоман. Но не в этот день. У моей больной был ДВС-синдром, игла тромбируется сразу же, и ее приходится вводить с гепарином. А тут еще ожирение третьей степени. Я бы сама сделала подключичку. Я умею, но в нашей больнице это не разрешено. Подключичку делал Месхиев. В собственном халате и бахилах. Я помогала Месхиеву, умирая от смеха. Он докладывал мне о визите Димитрия. Я сразу поняла, о ком он байки рассказывает. Услышав шум, я обернулась к двери процедурной, трясясь от смеха, и увидела Димитрия. Точнее, его бешеную физиономию над халатом прет-а-порте.
– Возьми ключ в кармане и подожди меня в кабинете, – подставив бок, невинно попросила я. – Я быстренько. Уже совсем чуть-чуть осталось.
Месхиев одарил Димитрия тяжелым взглядом, тот вернулся к нему бумерангом.
Я только обняла Димитрия, как дверь моего кабинета распахнулась и в него ввалилась баба Катя.
– Совсем охренели? Содом и Гоморра!
– Уйдите,