Умышленное обаяние. Ирина Кисельгоф

то, что сшибает голову с ног. Меня выцелил круп зебры со стула у барной стойки. Черные полосы на белом фоне плавно обтекли седалище, сойдясь в два черных глаза на ягодицах. Я только вошел, как тут же споткнулся об их пристальный взгляд, глядящий в упор. Споткнулся и остановился. С чего мне померещился самец парусника на месте женщины, сидящей у стойки? Спица стрелой вошла в клубок ее волос и вынырнула назад перископической трубкой третьего глаза – черная склера и белый круглый зрачок. Перископ качнулся, взяв на прицел, – я подошел к стойке, чтобы увидеть лицо. Пришпиленная бабочка оказалась живой. Крылья ее носа дрогнули, и она повернулась ко мне. Ее скулы пылали румянцем. Невероятно! Но это выглядело… непристойным. Мое сердце екнуло – я не ждал, но попал, повелся на женщину, раздувшую ноздри, как зверь. Подсмотрел тайную, чужую охоту и внезапно понял: это желание должно стать моим.

      Зебра шла к моему столику, движения ее бедер срисовывали черные полосы юбки. Рельеф ляжек, бесстыдно обтянутых африканской, травоядной шкуркой, срисовывал я и такие, как я. Она шла ни быстро, ни медленно. Закручивая жаркий ветер из раздевающих глаз. Это могло бы взбесить, если бы желание уже стало моим. Но мне везло больше: она шла ко мне, не глядя по сторонам. Я всегда получаю свое. И я знал, она придет – ее зрачки расширились. Я взял свое еще у барной стойки. Бабочки всегда летят на свет, где их уже ждут. Я жду. И получаю свое, если хочу.

      – Не занято? – спросила она.

      Села лицом ко мне, перископическим глазом к остальным самцам. Неосознанная уловка, невинная на первый взгляд, на деле – двурушничество… Лишнее следует отсекать.

      Вокруг меня по периметру белые столы и кресла из черного кожзаменителя, барная стойка в стиле хай-тек и абажуры, сплетенные из ротанга. Неподходящие декорации для кофейни, но у бабочки-зебры покровительственная окраска. Черно-белый узор, продуманный до мелочей, чтобы слиться с фоном и скрыться. Но каждая ягодица – мишень с черным яблоком в центре. Все взгляды попадают в десятку.

      Беззащитная бабочка-зебра цокнула по фарфоровой чашечке ядовито-красными коготками. Как я сразу не заметил десять хитиновых капель яда? Ее ресницы взлетели и упали, но я увидел на роговице отражение обжигающей кофейной пенки в фарфоровой чашечке склер. Она закрыла глаза, раздула ноздри – и уже чует и вожделеет запах заваренного кипятком смолотого в порошок кофеина. Так любить кофе? Я подсматриваю сквозь замочные скважины своих глаз за актом чужой страсти, рискуя превратить свой интерес в желание. Я – наездник, и я хочу есть.

      – Я тоже, – ответила она в круге света от абажура из ротанга.

      Я рефлекторно оглянулся назад. В фастфуде подают девушек попроще, переварил и забыл. Но я сыт ими по горло. Она вернула меня назад книгой, которую я раскрыл для нее. Ну что ж, поиграем. Я – охотник. Паук, жрущий бабочек, книга – моя паутина. Раз ты так хочешь, иди ко мне.

      – Со мной не стоит шутить, – пожалел я ее.

      По законам войны на первом месте стоит правильный бой, на втором – маневр, на первом месте – гуманность и справедливость, на втором – хитрость и обман. Законы, идущие от Хуан-ди, подходят к войне полов,