После посещения матери Гарри выздоравливал все быстрее, чем несказанно радовал мисс Ричардсон. Вскоре Гарри узнал имя своей спасительницы, врача и сиделки в одном лице: ее звали Эмми. Иногда, оставаясь один, он любил повторять, словно музыку из любимых фильмов: «Эмми Ричардсон, Эмми Ричардсон». Через некоторое время, когда мышцы Гарри благодаря упражнениям окрепли, а сердце снова работало, как мощный мотор, он вдруг понял, что скучает по Эмми, когда ее долго нет. Ему особенно начали нравиться еженедельные врачебные осмотры. Когда Эмми Ричардсон привычно слушала его сердце и дотрагивалась до его обнаженного торса, его возбуждали эти редкие прикосновения. Ему нравилось наблюдать за светлыми прядями ее волос, когда она так доверительно склоняла свою голову, припадая к стетоскопу. Если она что-нибудь спрашивала, он зачаровано смотрел на ее миловидные черты лица. У нее были большие серо-голубые глаза, обрамленные длинными ресницами, маленький правильной формы носик и милые, словно у ребенка, пухлые губы. Эмми почти никогда не красилась, но от того была всегда свежа и как-то неимоверно чиста. Чуть оттопыренные изящные уши придавали ее лицу какую-то наивную непосредственность. Она была небольшого роста, и белый стандартный медицинский халат не мог спрятать ее стройного тела. Эмми чуть доставала до плеча Гарри, и ей приходилось вставать на цыпочки, чтобы осмотреть его голову и узнать, где он испытывает болезненные ощущения.
И вот в один из бесконечных дней лечения, когда все мысли Гарри были о скорой встрече с Эмми, как он давно называл ее про себя, случилось то, что должно было произойти рано или поздно. Гарри так давно рисовал себе эту сцену, придумывал слова, которые скажет своей спасительнице. Во время врачебного обхода, когда Эмми попросила его снять больничную рубашку и стала внимательно слушать его, он обнял ее. Он не смел пошевелиться, все заготовленные слова благодарности, восхищения и преданности этой девушке вдруг застряли комом в горле. Он просто держал ее в объятиях и ничего не смел больше сделать. Она, сначала испугавшись, напряглась и попыталась отстраниться, но Гарри продолжал крепко сжимать девушку в объятиях. Эмми попыталась отступить на полшага, и он увидел, как ее изящная ножка отодвинулась и оперлась на носок, но он не отпустил девушку. Эмми перестала вырываться. Ошарашенная и смущенная, она подняла голову и вопрошающе посмотрела на Гарри. Он с жадностью взглянул в ее прекрасные глаза, любовался ее лицом, молчал и счастливо улыбался. Он понял, что никогда ее не отпустит,