– Хочешь бутерброд?
– Да, – я захотела есть.
Кто-то свистнул, я посмотрела в сторону. Неподалеку стоял Илья, покачиваясь с пятки на носок.
– Детишек обираешь?
Я разом запихнула в рот весь бутерброд целиком. Мне было стыдно не оттого, что я обираю детишек, а просто потому, что побираюсь бедной родственницей. Он захохотал в голос. Я жевала бутерброд и давилась, он хохотал как ненормальный вместе с маленькой толстой девочкой.
– Ты похожа на жадного бурундука! – еле выдавил он.
И они с девочкой, смеясь, рухнули на песок.
– Если вас мучает зависть, замучайте ее совестью! – возмутилась я.
– Я лучше замучаю ее смехом! – снова захохотал он.
Мы возвращались назад в обнимку, рядом плескалось море, играя крошечными золотыми пирамидами из воды. А мой парень играл ямочками на щеках. Закачаешься!
– Я, кстати, не завтракал.
– Значит, тебя все же мучает зависть, – констатировала я.
– Надеюсь, смехом я уже отмучился!
Мы вошли в наш коттедж и упали на матрасы. Он целовал меня, дыша как рыба, выброшенная на берег. И я тоже.
– А как же завтрак? – только спросила я.
– Обойдусь десертом.
Я сняла с него солнцезащитные очки и заглянула в небесные купола. Черные дыры в их центре то увеличивались, то уменьшались. Его вселенная фотографировала меня, а моя его. Я забыла обо всем на свете вмиг. И сама не заметив, устремилась на пушистом золотом дирижабле кружиться в синем небе зеркального мира. В моем немыслимом пути я потеряла золотой дирижабль. Или он стал мне не нужен. У меня появился теперь другой, синий.
Мы занимались любовью все время, оставшееся до отъезда в город. Как сумасшедшие. Мы даже ели всего один раз за все два дня. Перед отъездом.
Он целовал меня в моем подъезде и не хотел отпускать. Я целовала его в ответ, а потом бежала вниз за ним по лестнице. Я выбежала в тамбур под грохот входной двери. Мой парень с ямочками на щеках исчез, испарился, пропал за одно мгновение в темном, старом подъезде бабушкиного дома. Я побоялась открыть дверь на улицу. Я знала, что не найду его там. Ночью в темноте никого не найти.
Больше он мне не звонил. Я не звонила сама. Просто вспомнила. Он не краснел и не бледнел, глядя на меня. Он не волновался, и у него не дрожали руки, как у Корицы. Парень с ямочками на щеках отдохнул в выходные – и все.
Но я не могла найти материальной точки отсчета. Все закончилось или нет? Да или нет?
Глава 4
Я завалила летнюю сессию, последний экзамен. Точнее, я просто не пошла сдавать патанатомию. Я к ней не готовилась. Я лежала в кровати и смотрела на стену. Три дня, не вставая. Если я поднималась, у меня кружилась голова. От слабости или еще от чего. Не знаю.
– Как успехи? – спросил дядя Гера.
– Нормально, – ответила я.
Он поставил на мою кровать тарелку с огромными вишнями, постоял и вышел.
«Хоть