– Могу я уже с завтра не ходить на занятия, а набирать форму?
– Конечно, – он покачал рукой, выпроваживая меня.
Поднявшись к себе, я зашёл в комнату, наткнувшись на любопытные взгляды соседей. Сняв куртку и затем рубашку, я увидел, что она вся в крови. Её и галстук придётся сегодня долго застирывать, чтобы отмыть кровь.
– Всё ещё хочешь сходить вместо меня к директору, Пузо? – показывая её, поинтересовался я.
– Нет, ты чё, Немой, я же пошутил, – испугался он, отводя от меня глаза, остальные так и вовсе притихли.
– Ну-ну, – вздохнул я и отправился в туалет.
Застирывал я, конечно же, лицом к двери, чтобы видеть, кто входит и выходит, так что ужасом стало, когда в дверь заглянул Бугор. Повзрослевший, похудевший и с ещё более злым взглядом, чем прежде.
– Немой? – глухо спросил он.
Я поднялся на ноги, сжав в кулаке мыло.
– Да.
– Будут проблемы со старшаками, зови меня, – оповестил он, – ясно?
– Да.
Он кивнул и вышел из туалета, оставив меня с отчаянно бьющимся сердцем и испариной на лбу. Я тут же бросился в комнату, где уже сидели хмурые соседи.
– Что в школе опять делает Бугор? – срывающимся голосом спросил я.
– Говорят, его и ещё двоих бывших выпускников приняли на работу сторожами и вахтёрами, – глухо ответил Пузо, – ты их не застал, но мрази те ещё, п…да спокойной жизни.
«Похоже, взамен тех, что отравил я», – мгновенно догадался я, так как директору явно были нужны послушные громилы, чтобы запугивать детей и прислуживать при доме увеселений, который строился на первом этаже стремительными темпами, словно и не в СССР мы жили.
О том, что Пузо оказался прав, мы узнали уже утром. Видимо, вне жизни за стенами интерната новоявленные сторожа не пользовались популярностью у женщин, поэтому, попав обратно туда, где могли спокойно беспредельничать, они втроём в первую же ночь изнасиловали девочку шестнадцати лет, которую затащили в комнату к Бугру и выпустили только под утро. Она не появилась на завтраке, как и в последующие несколько дней, а когда всё же вышла, на неё было невозможно взглянуть без жалости – жёлто-фиолетовая гематома на всю правую сторону лица и разбитые губы.
Я, вернувшийся со стадиона, где теперь пропадал целыми днями, забив на всё, старательно гнал от себя мысли о том, что это меня как-то касается. С шумом в столовую ввалились те, о ком я думал, а за ними, избитый и переодетый в девичье платье, шёл незнакомый мне мальчик. Старые порядки возвращались в интернат.
«Никита, это не твоё дело, – продолжал увещевать я себя, – ты Ире обещал помочь, а что сделал с тех пор? Ни-че-го! Тут того же хочешь?»
Мучаясь сомнениями, я поднял голову, когда почувствовал на себе взгляд, направленный от преподавательского стола. На меня строго смотрела Ангел, словно в чём-то укоряя. Не выдержав взгляда, я опустил голову и, закончив завтрак,