Глава 4
После разговора с девочкой на меня словно снизошло какое-то умиротворение. Все личные душевные переживания отошли на второй план, и в голове стали формироваться зачатки плана, как можно хоть что-то изменить. Главное – стать известным, чтобы к моему голосу могли прислушаться, а это в советское время можно сделать, пожалуй, только через кино, спорт или партийную карьеру. Экран мне точно не светил, но вот в последних двух я имел определённый опыт, являясь в подростковом возрасте кандидатом в мастера спорта по бегу с барьерами на дистанции сто десять метров и помощником депутата, а затем и депутатом одной из правящих партий – уже во взрослом возрасте. Всё это было для меня словно другая жизнь, далёкая от той, в которой всё пошло под откос из-за взятки, тюремного срока, ухода жены и попадания на дно общества.
«Но для начала нужно разобраться с тем, что происходит в лагере», – приняв решение, я вытащил изо рта травинку и щелчком отбросил её в сторону.
Гуляя возле озера, я видел знакомые стреловидные растения с красивыми фиолетовыми цветками, и теперь мне нужна была только ёмкость для сбора сока, который я собирался получить, перетирая на камне цветы, стебель и корень. Борец считался крайне ядовитым растением, и мне об этом было прекрасно известно, зря я, что ли, штудировал библиотеку интерната, восстанавливая школьные знания и впитывая в себя то, чего не знал раньше, а в лагере записавшись в почти все кружки, в том числе и любителей гербариев.
Вернувшись, я нашёл на кухне пустую бутылку из-под кефира с широким горлышком и пошёл обратно, пока было время, на озеро, ища борец и заполняя тару на треть ядовитым соком. Уже с ней, спрятав под выпущенную рубашку, я вернулся в лагерь и, улучив момент, когда повара выйдут покурить, вылил собранное в тот бак, который готовили для лагерной верхушки. Затем, помыв тщательно саму бутылку и руки, отправился в душ, чтобы постирать одежду, в которой был, а также тщательно помыться самому. Руки, в которых я держал камни, давя ими растения, стали покрываться волдырями, несмотря на все предосторожности, и это могло меня выдать.
Сидя за ужином вместе со всеми, я сильно переживал, увидев за столом с отравленной едой двух посторонних, хотел было встать и подойти, но тем самым сразу раскрыл бы себя. Не зная, что делать, я умоляюще смотрел в сторону девочки, ложкой ковырявшейся в еде, но не пробующей её, как я и предупреждал, а рядом с ней сидели старшаки и сам директор, который оживлённо разговаривал о чём-то с начальником лагеря. Ира внезапно встала и, провожаемая колючим взглядом директора, позвала двоих пионервожатых, оказавшихся за их столом случайно. Она строила им глазки и о чём-то весело щебетала. Лицо Пня при этом нужно было видеть, пришло понимание, что Ира поплатится за то, что спасла двух человек, а я наделся, что они съели слишком мало, чтобы умереть. Смерть случайных людей не входила в мои планы.
Борец вскоре подействовал, раздались крики, и по земле, крича от боли и держась за животы, начали кататься люди. Тут же поднялась суета, никто ничего не понимал, поэтому нас срочно