Так же и материальных следов татаро-монгольского и общего провала в XIII век практически не осталось. Кроме некоторых видеозаписей, которые были сделаны самим Флором и Суздалевым во время пребывания там. Княжна Елена тоже исчезла. Все происшедшее можно было сравнить с карнавалом давних времен. Только что на улицах кипела удивительная, ничем не похожая на обычную, жизнь, случались странные и даже невероятные события, завязывались интриги, иногда проливалась кровь. И вдруг, в урочный час, с криком третьих петухов, все разом кончилось. Декорации разобраны, пестрый мусор убран с улиц, кровь присыпана песочком, маскарадные костюмы спрятаны в шкафы и сундуки. У участников остались смутные впечатления и симптомы крепкого похмелья, алкогольного и психического.
В общем, получилось именно так, как обещал в свое время Новиков, а за ним – Шульгин. Георгию Михайловичу пришлось, с огромным усилием над натурой и здравым смыслом, поверить, что «химера» – отнюдь не выдумка ловких авантюристов. До этого, с момента первого знакомства с Новиковым и его красавицей женой, Суздалев ухитрялся удерживать себя в рамках рационализма. Несмотря на то что много лет работал в сфере иррациональной, то есть среди высших иерархов конфессий, каждая из которых по-своему, но утверждала общий для всех принцип: «Верую, ибо это абсурдно». Все более при этом укрепляясь в мысли, что, только оставаясь атеистом, можно сохранять здравомыслие, постоянно сталкиваясь с догматами сугубо противоречащих друг другу верований. И не просто сталкиваясь – это было бы слишком легко и просто.
Ему приходилось на полном серьезе беседовать о весьма принципиальных вопросах: сегодня – с главным раввином, завтра – с предстоятелем старообрядческой церкви, тремя днями позже – с Католикосом всех армян и так далее. При этом очень многие вопросы удавалось решать ко взаимному удовольствию именно потому, что он проявлял соразмерную с собеседником степень эрудиции в богословских вопросах, умение полемизировать в рамках заданной парадигмы и одновременно демонстрировать некую высшую отстраненность позиции.
Этому его долго учили такие же циники, как и он сам. С молодых лет запомнился бывший наставник, католический епископ, переквалифицировавшийся в светского литератора и преподавателя спецшколы, не раз повторявший: «В бога, как такового, я, конечно, не верю. Но продолжаю служить идее бога, которая за две тысячи лет оказала и продолжает оказывать громадное влияние на судьбы человечества. Вы меня понимаете?»
Суздалев понимал очень хорошо, что великолепно ощущали при общении с ним иерархи, которыми ему было назначено руководить. Само собой – отнюдь не в богословских вопросах. Любая церковь – это ведь не только конструкция «не от мира сего», эманация того или иного высшего существа,