– Не понял… Ты о чем?
Мне показалось или в голосе его появилась угроза?
– Я о нашем доме! Об этом!
Он присел передо мной на корточки, ухмыльнулся, глядя своими невероятно красивыми голубыми глазами прямо мне в глаза.
– А это, дорогая Вика, вовсе не наш с тобой дом. Это мой дом, и только мой. Я его купил для себя!
– Но мы… – забормотала я в полной растерянности. – То есть подожди… В браке… Значит, половина или треть принадлежит мне…
– Ошибаешься, детка. Я ее купил не в браке, а тогда, когда мы были разведены. Так что извини, малышка, но эту квартиру я сам заработал. А тебе свою придется зарабатывать самой.
Мне нужно рассказывать вам, что было дальше? Юрист, к которому я, отупев от горя, пришла за помощью, объяснил, что квартира действительно по закону принадлежит моему мужу. Да, после моего возвращения мы расписались снова, но это ничего не значит – ведь на момент покупки мы были в разводе. Что, фиктивный развод? Преследование конкурентов? И есть свидетели, готовые подтвердить ваши слова? Ах, вот как… тогда, боюсь… Вся эта история с конкурентами звучит, откровенно говоря, не слишком серьезно.
Да… Вот что я услышала от юриста. Больше всего меня поразило не то, что я осталась нищей – без своего угла, без денег, без работы… И даже не то, что муж, составлявший смысл моей жизни, моя единственная любовь, бросил меня. Наверное, это можно было пережить. Но когда я поняла, что вся история с преследованием и конкурентами была выдумкой, рассчитанной на то, чтобы безболезненно развестись со мной и отправить меня прочь, а затем провернуть свои дела; когда я осознала, что после этого мой муж еще жил со мной в течение полутора лет, смотрел на меня по утрам, занимался со мной любовью, выслушивал мои признания и вел себя как ни в чем не бывало, хотя уже тогда знал, чем все закончится, – вот это ударило меня по голове так, что я окончательно потеряла чувство реальности.
Вы понимаете? Нет, вы в самом деле понимаете? Я спрашиваю потому, что мне понадобилось два дня на то, чтобы после объяснения юриста поверить, что так оно все и было. Он жил со мной, делал вид, что любил, ворчал по утрам, если воротник рубашки был недостаточно отглажен, хвалил мой ужин – зная, что вскоре убьет меня.
Я пыталась представить, что он думал, что чувствовал, что было в его голове, когда он спланировал все это, решив, что использует меня еще пару лет, а потом выгонит, когда он оформлял документы, провожал меня на поезд, когда звонил и скупо ронял, что «пока жив, а там посмотрим»… Но у меня не получалось. Существо, способное на подобный поступок, не могло быть моим мужем, с которым я прожила столько лет! У него не могло быть две руки, две ноги, красивое человеческое лицо и голубые глаза. Скорее оно должно было быть похоже на инопланетное чудовище – с его чудовищной моралью, непонятной нам, обычным людям.
Я до сих пор думаю, что тогда, на вокзале, я каким-то